— Извини, друг, я немного ошибся. Ты, как любит говорить Мердок, только пешка. Как и все мы. Он явно что-то затевает… — Кирод замолчал, словно боясь своих слов, — Но стоит помнить, что шахматы, которые столь любимы им — одна из самых сложных игр, придуманных человеком… — он снова замолчал, — Помни, даже пешка может стать причиной мата, ты ведь умеешь играть в шахматы?
Зер кивнул.
— Одна лишь пешка не может стать причиной мата, — возразил воин, — Даже двух мало.
Кирод горько усмехнулся.
— Пешек у Мердока в партии куда больше, чем восемь. Ты видел когда-нибудь охоту на василиска?
Зер отрицательно мотнул головой.
— Очень жаль. На василиска спускают собак. Он может справиться с одной, двумя, четырьмя… Но когда их несколько десятков, у василиска нет шансов. И я благодарен этим собакам — шкура василиска самая прочная и удобная, — Кирод оправил воротничок у своей куртки, — Азраэль, я прошу тебя поклясться тем, что для тебя свято, что ты ни в коем случае не причинишь вреда моей воспитаннице?
Зер удивлённо взглянул на Кирода, уж не шутит ли он? Но Кирод не шутил.
— Она чудесная девушка и достойна куда как большего, чем имеет. Я боюсь, что Мердок что-то хочет именно от неё… Поклянись, я прошу тебя. Тем, что для тебя дорого.
— Я клянусь не причинять Норин вреда. Клянусь честью.
Кирод улыбнулся и произнёс куда как более тихо.
— Если Мердок что-то захочет от тебя, что может принести вред Норин, согласись, но сразу после этого приди ко мне и всё расскажи. Не думаю, что он по пустякам жертвует здоровьем Мемара.
Кирод встал и только теперь Зер понял, что тот всё знал. Неясно, как и откуда, но Кирод знал, что это всего лишь маскарад. Он знал и то, что это именно он ударил в колено Мемара. Видя удивлённое лицо воина, старик ухмыльнулся себе в бороду и что-то, негромко проговаривая, опираясь на посох, отправился прочь с террасы.
Зер был настолько поражён этим, что совершенно забыл про обещание девушки, потому немного удивился, когда она, вернувшись, потянула его в центр площадки на танец. Воин заметил в дверях Мемара. И сколь непривычно было это видеть, но он улыбался, причём не холодно, как уже много раз видел Зер, а тепло и сердечно.
В центре террасы, куда падало больше всего света, было свободное место, именно для таких целей, подумал воин. И ощутил укол ревности. Но Норин была так прекрасна, что Зер тут же ощутил себя виноватым за такие мысли. Откуда-то сверху потекла музыка. И он вспомнил слова Кирода: «Она чудесная девушка…». И тут начался танец.
Зер плохо умел танцевать, но профессиональная ловкость не давали ему наступать ей на ноги. Казалось, Норин сама направляла его движения, так, что он не ощущал себя неумелым танцором. Напротив, сейчас он ощущал себя способным танцевать сколь угодно долго, лишь бы Норин продолжала улыбаться ему.