— Дай сюда!
Пора было действовать. Я обернулся и подал ему чемодан. Пока он перехватывал ручку, я ударил его ногой По колену. Он присел — я врезал по затылку. Чемодан упал на каменный пол, а парень пошатнулся, и коллега инстинктивно подхватил его под мышки, пытаясь поддержать. Но в следующий момент бросил на произвол судьбы и сделал молниеносную и почти успешную попытку нанести мне удар по носу. Вцепившись друг в друга мы повалились на пол. Вокруг нас с воплями заскакал какой-то толстяк, ища подходящий случай проявить себя. Наконец заехал мне по уху. Когда он попытался ударить меня ногой, я сумел до него дотянуться. Дернул его резко вниз, прилепил пленку ему на подметку, а сам откатился в сторону. Раздавшийся вопль, показал, что толстяк рухнул на моего «партнера». Я начал подниматься, и в этот момент парень, которого я вырубил первым, дал мне понять, что пришел в себя: кулаком нанес мне стремительный удар по голове. Так что с подъемом я немного повременил…
Мы брели вверх по лестнице. Ухо у меня горело, как пе-регревшаясяспираль. Мне было плохо. Морально тоже, но не слишком. Все же, если не поддаваться на провокации, существует вероятность, что старик Дженетти выкрутится. Правда, использованный мною трюк не отличался особым остроумием, но все же был шанс… После того как не найдут ничего у меня, эти здешние громилы перетрясут и парней, и «скорую», и фойе, и свою собственную одежду. Про подметки, однако, они, может, и не сразу сообразят, а под килограммами толстяка пленка скоро сотрется.
Мы вошли в роскошно оборудованную раздевалку, где для меня был подготовлен летный костюм. Вероятно, аэродром был недалеко, только я теперь не спешил. Двое из моих охранников придвинули по стулу, сели и стали ждать, когда я разденусь, не сводя с меня глаз, а третий — тот, который еще в фойе проявил интерес к чемодану, наконец-то сумел им заняться. Прихрамывая, он отнес чемодан на стол в углу, вынул из кармана брюк ключ, ловко повернул его в замке и, обернувшись ко мне, медленно, двумя пальцами, приподнял крышку. По выражению его лица было видно, что он ожидает какой-то реакции с моей стороны. Но не дождался: я просто взял с полки чистое махровое полотенце, набросил его на плечи, и, стоя в одних трусах, продолжал наблюдать, как он делает свое дело. Наконец он откинул крышку назад, натянул перчатки и начал старательна разрезать бритвой что-то внутри чемодана. Послышалось шуршание разворачиваемого целлофана, и в руках у него оказался плоский металлический ящичек. Потом он вытащил из-под стола похожий чемодан, только серый, убрал в него ящичек и демонстративно отодвинул чемодан от себя. Тогда я подошел, взял серый чемодан и направился в душевую. Мельком я успел заметить, что в черном чемодане теперь не было ничего, кроме целлофана, в который прежде была упакована коробочка.