— Чикс! — пронзил меня восторженный голос юса. — Чикс, с переменами вас!
— Да, — кивнул я, преодолевая парализующую силу его. присутствия. — Со значительными переменами.
Он великодушно дал мне время овладеть собой. Потом во весь рост растянулся на порозовевшей траве.
— Ищете ее, — сказал он, — и таким образом ее сами создаете.
— Кого?
— Значительность.
Как всегда, его интонация была неуместной, сердечной до противности. Я сел рядом.
— Я пришел, чтобы попытаться поговорить, Чикс, — Сказал я.
— Я пришел, — ответил он.
— Но вижу, что нам будет нелегко, — добавил я.
— Будет, если мы не найдем общую щель.
— Щель, щель… Лично мне нужно что-нибудь более широкое.
— А вы не стали больше, меня Чикс. приветливо просветлил
Я усмехнулся, якобы иронизируя над собой:
— О, даже наоборот, уменьшился.
— Да. Непропорционально.
Я резко обернулся к нему, но потом бросил, как бы в шутку:
— Наверное, и с вами так, Чикс. Последовал вопрос, которого я ожидал:
— Почему?
— Потому, что по логике вещей в нашем «уменьшении» должно быть известное сходство, — сразу же ответил я. — Потому что ведь мы оба, хотя и различным образом, связаны с одной и той же целью. И мы приняли участие в одних и тех же событиях… Кто активно, кто пассивно…
Чикс растянул до краев свою грудную складку с очевидным намерением издать какой-то резкий звук. Но не издал. А расслабился, может быть с известным усилием и молчаливо стал ждать продолжения. Отверстия вокруг подвижной «кости» его органа равновесия расширились, давая возможность излишней жидкости тонкими струйками вытечь из тела. Зрелище было не из приятных, и я испытывал желание отодвинуться в сторону или хотя бы отвести взгляд, но сдержался. Остался на своем месте и тоже стал молчаливо ждать.
— Мы понимаем, что нужно стоять выше деталей вашей жизни, — наконец заговорил он. — Они не находятся в ряду наших точек соприкосновения с вами, так что можем только истолковывать их в меру своего понимания.
— Означает ли это, что смерть одного человека вы считаете просто деталью нашей жизни? — спросил я.
— Означает, — охотно подтвердил Чикс. — Однако, не одного, а троих.
До этого момента я стремился к возможно откровенному разговору, но сейчас, когда он грозил стать таковым, я почувствовал себя очень неловко.
— Я уверен, что вы знаете и кто убил Фаулера и…
— Но храним это знание только для себя, — вежливо прервал меня Чикс.
— А до каких пор будет продолжаться это «только для» себя»?
— Оно вообще не остановится.
— Даже если количественно умножится? — сделал я завуалированный намек.
— Да. Мы будем поддерживать возможное состояние непричастности, — сказал Чикс.