Я сухо отказался входить во что-либо и замолчал. Юс тоже помолчал — довольно долго. Только в отличие от меня это его не беспокоило. Он просто стоял себе. Даже и не смотрел на меня. Он вообще ни на что не смотрел. Его глаза поворачивались в глазницах, как шарики для пинг-понга.
— На минуту отличитесь! — неожиданно нарушил паузу он.
Если бы я знал, что такое «отличиться», может быть, так и сделал бы, чтоб только меня оставили в покое! Его присутствие действовало мне на нервы, как электрический ток.
Наконец, он двинулся. Бочком подошел к одной из дверей и замер перед ней, как бы прислушиваясь. Невольно прислушался и я. Сначала ничего не было слышно, но затем изнутри донеслись неясный стук и царапанье, кто-то заскулил. Юс открыл дверь. На пороге, пошатываясь, стоял маленький черный щенок. Огромная фигура негуманоида согнулась над ним. Тогда щенок начал медленно клониться на одну сторону, пока голова его с тупым звуком не стукнулась об пол. Я подошел и взял щенка на руки. Его тельце было неподвижно, неестественно вытянуто. Ладонью я ощущал удары его сердечка, которое билось в паническом страхе. Я выпрямился и устремил взгляд в глаза юса.
— Это — Чеки, — сказал тот, медленно направился к входной двери и вышел.
Я стоял посреди холла, который выглядел как обыкновенный земной, но не был таковым, и чтобы успокоить дрожащую собаку, ласково повторял ее имя: «Джеки, Джеки…» Картина склонившегося над ним негуманоида все еще стояла у меня перед глазами, такая нелепая и страшная. Мучительно стараясь проглотить ненависть и бессильный гнев, я всматривался в беспомощно поникшую головку и не знал, что делать. Только продолжал повторять бессознательно:
«Джеки, Джеки…» Сколько же времени его держали здесь? Животному где-то около трех месяцев, наверное, как только его отняли от матери, сразу отдали юсам. Зачем он им понадобился?.. Джеки, Джеки… Ты ведь Джеки, а не Чеки, ведь правда, мой мальчик? Правда?» Нежно прижав к груди, я понес его к дивану… Сел, наклонил голову и стал вслушиваться в его дыхание. Джеки начал приходить в себя — дрожь уменьшилась, его испуганное сердечко начало работать более медленно и ритмично. Я не смел шевельнуться, чтобы опять не испугать его. И вообще в этот момент я не думал ни о чем, кроме этого маленького нежного мягкого комочка жизни, попавшего ко мне в руки по странному капризу чьего-то нечеловеческого ума.
Прошло немного времени, и Джеки приподнялся, еще неуклюже сел у меня на коленях и поднял на меня темные бархатные глаза. Я ему улыбнулся, а когда он, устроившись поудобнее, начал с любопытством нюхать мой пиджак, я просто с облегчением засмеялся. Звук собственного голоса заставил меня вздрогнуть. Я сконфуженно огляделся вокруг. Было невероятно тихо, все было невыносимо обычное и невыносимо чужое. Чужое? Начало нового пути. Пути к двум трупам на какой-то планете. И начало надежды, что я все-таки туда доберусь…