— Так мы ни до чего не договоримся, молодой чело-дек! — вырвался вопль у Дженетти, и скороговоркой он добавил несколько непонятных фраз по-итальянски.
Да, он был прав. Мы ни до чего не договоримся.
— Что ж, ладно, — примирился я. — Но тогда скажите мне прямо, для чего меня сюда пригласили?
Он тяжело вздохнул. По его виду было ясно, что теперь предстоит самая тяжелая часть разговора. И что избежать этого невозможно. Воцарилось молчание. Незаметно в кабинет проникли звуки городского дня. Я прислушивался к ним с каким-то щемящим беспокойством.
Наконец, Дженетти сделал над собой усилие и произнес:
— Вы должны раскрыть это преступление, Симов. Любой ценой. Понимаете?
— Вы надеетесь, что я могу исказить истину, чтобы услужить вашему никчемному сектору? Облегчить реализацию жалкого проекта, разработанного шайкой обезумевших трусов? Что я буду содействовать более полному удовлетворению прихотей юсов?
Его темные, тусклые от усталости глаза засветились почти отеческой теплотой.
— Не только за этим, Симов, — тихо сказал он. — Не только. Вы молоды. Совсем молоды.
Мне стало неловко за свою грубую выходку. Ведь мне не были известны ни причины, ни обстоятельства, в силу которых был заключен этот договор. Может быть, просто не было выбора. Может быть… Может быть, юсы вынудили нас?!
Дженетти напряженно всматривался в мое лицо. Нетрудно было догадаться, о чем он думает в данный момент.
— На Эйрене у вас будет возможность вникнуть в ситуацию лучше меня, лучше кого-либо на Земле, — нервно начал он, словно в течение всего нашего разговора ждал случая сказать мне именно эти слова. — Только не торопитесь со своими выводами! Для некоторых людей легче пожертвовать собой, нежели решить, стоит ли это делать. И такие люди иногда наносят столько вреда / сколько даже самый большой подлец и трус не в состоянии причинить.
Я слушал его, и опасность поездки, которая меня ожидала, вставала передо мной с беспощадной ясностью. Я уже видел себя запертым в изолированной камере одного из чудовищных юсианских звездолетов, видел себя человеком, за которым наблюдают с не человеческим любопытством…
— Вы должны меня понять, Симов. Должны! — Дже-нетти настойчиво стремился встретиться со мной глазами. — Я работаю тут целый год. Думаете, я не задавал себе тех же вопросов, которые сейчас задаете себе вы? И которые еще будете себе задавать? И другие, которые вы, может быть, никогда себе не зададите? О, тысячу раз! Но даже если бы я и ответил на некоторые из них, что с того? Я… Впрочем, что обо мне говорить? — безнадежно махнул он рукой. — Только время теряем.