Матра очень хотела спросить смотрящего, что он имеет в виду, почему сегодня утром он послал ребенка сказать ей то, что всегда было правдой: она всегда первой возвращалась домой, в пещеру, после полуночного колокола. Но спрашивать означало говорить, а говорить со смотрящим было намного страшнее, чем услышать его послание, намного страшнее, чем просто скользнуть мимо фонтана к маленькому каменному зданию с дверью, окованной металлом.
Глаза всех собравшихся на площади глядели ей в спину, когда она открывала дверь. Она немного поколебалась, но потом перешагнула порог и вошла в неосвещенную прихожую, но никто не бросился на нее из темноты и ничто не потекло ей под ноги. Не было ни единого звука — и не единого запаха, как это было тогда, годы назад, когда пять трупов лежали здесь как пример неподчинения смотрящим. У рожденного народа есть поговорка: тихо как в могиле.
Матра никогда не видел могилу, но там не могло быть тише, чем в этой прихожей без окон, откуда каменная лестница вела под землю. Она вошла внутрь и захлопнула дверь за собой.
Отец говорил, что у нее глаза человека, имея в виду, что она почти ничего не видит в темноте, но она так хорошо знала путь из прихожей в пещеру, что даже не нуждалась в одном из тех факелов, которые лежали около двери. Она постояла какое-то время наверху, подняла край своей маски и сунула одну из бусинок себе в рот. Ее узкие челюсти, так плохо приспособленные для обычной речи, были достаточно сильны, чтобы одним махом раздробить ее на части. Потом ее длинный язык быстро перебросил осколки в заднюю часть рта, где они начали рассасываться, вместе с ее недовольством и плохим настроением.
Мерцающая занавесь сине-зеленого цвета, отличительный признак охранного заклинания самого Короля-Льва, освещала верх лестницы, где при свете факелов можно было бы видеть вход в проход настолько высокий, что в него мог пройти не сгибаясь взрослый эльф. Темплары с их медальонами могли совершенно безопасно проходить через свет. Любой другой умер бы мгновенно. У жителей подземелья был другой путь, который наверняка был известен как смотрящим с рынка, так и одетым в желтое темпларам Урика. Используя границу заклинания Хаману как ориентир, Матра отошла на шаг в сторону, потом еще раз и еще, и ощутила под рукой вход в проход, который не мог осветить никакой факел, и никакой дварф или эльф не заметили бы. Десять перекошенных ступенек вниз, поворот, проход, опять поворот, еще один проход. Матра отправила в рот еще одну бусину, и совершенно спокойно и уверенно продолжала свой спуск вниз, без всякого света. Слабый запах угля и сгоревшего мяса повис в воздухе, немного необычно, но самые разные проишествия случались в темноте рядом с водой. Люди могли на мгновение стать беспечными и лампа опрокидывалась, бывало и так, что огонь убегал из печи. Мика таким образом лишился своей семьи, но Отец всегда был настороже и страх Мантры не вернулся.