Свинью Порося почитали превыше всего — носили литые кабаньи морды на шее, резали из дерева хряков, рисовали оскал секача у себя на щитах. Обжираясь водкой, они славили кабана во всех его проявлениях: жили в оврагах и грязи, спали на земле и ели желуди. За это их защитник даровал им особенное умение. По их собственным словам, когда перед боем они начинали хрюкать, то рождалось сильное чувство. Оно ширилось, крепло и под конец выплескивалось, искажая яростью и злобой лицо, наливало руки силой и перло наружу тяжким рыком матерого секача. Порося оказались весьма изобретательны и некоторые вещи называли по-своему, чем нас очень порадовали. Например, мелкие щепочки, ветки и древесную труху для растопки они звали «эпидерсией». Отсюда возникло понятие — «топить эпидерсией», но впоследствии это слово обрело дополнительный смысл.
На одной игре, как рассказал нам Дурман, проходившей на берегах Московского моря, Поросям удалось провернуть вот какую шутку. Стояли они в лесу, а неподалеку на берегу кто-то устроил маленький колдовской алтарь. У этого алтаря Порося стали поджидать доверчивых путников. Они не заставили себя ждать. Первому же подошедшему к алтарю Дурман стал издалека махать руками и показывать всяческие знаки. Когда заинтересованный человек подошёл к нему, Дурман с сокрушенным видом сказал:
— Я же тебе показывал, чтобы ты не подходил. Теперь всё!
— Что? — испуганно спросил человек.
— Ты заразился эпидерсией! Через час ты лишишься всех хитов и умрешь. Человек стоял, усваивая эту информацию, а Дурман гнул своё:
— Меня из мертвятника[49] сюда поставили, сказали каждого отпугивать жестами, а кто все-таки подойдет, того заражать. Про тебя я теперь сообщу «мастерам».
— Что же мне делать? — спросил человек.
— Квест, — жестко отвечал Дурман. — Беги со всех ног вдоль берега и дальше — на «мастерскую». Там скажешь, что у тебя эпидерсия, тебе дадут исцеляющий квест и отпустят с миром. Но по пути ты должен забегать во все города. Всех, кого встретишь по дороге и в поселениях — заразишь, а потом объяснишь, что им делать. Все понял? Ну, беги.
Таким образом он как бы подключился к проведению этой игры и оставил свой след — превратил все мероприятие в однозначную «эпидерсию».
Пока мы слушали рассказ Дурмана, костер немного притух. Тьма в овраге не на шутку сгустилась, и я решил помочь делу. Из дров имелись только сухие сосновые сучья. Я положил один из них концом на бревно и с силой ударил подошвой ботинка, рассчитывая сразу же переломить. Но не тут-то было — это оказался ядреный сосновый сук, и я только напрасно топнул ногою.