— Послушай, Джонни! — обратился ко мне он. — Отчего такое бывает: голову крутит и железистый привкус во рту?
— Хуй знает… — я поначалу даже растерялся, но потом вспомнил: — Угарный газ!
— Э-э! — забеспокоился Барин. — Как бы проверить? Во!
Он достал зажигалку, свесил руку с кровати и чиркнул. У самого пола зажигалка уже не горела — не было кислороду.
— Ебать и в гриву и в хвост! — возмутился Барин. — Пойду, выйду!
Он встал с кровати, разобрал баррикаду и вышел на кухню. В течение нескольких минут оттуда было слышно только звонкое:
— Пидарасы вы, что ли? Ебанаты! Дупла бессмысленные! Потом Барин вернулся, пребывая в заметном раздражении.
— Этот Кобра, он ебнутый! — заявил он. — Набил полную печь дров, закрыл заслонку и сидит перед ней. Дескать, так тепло не будет выходить через трубу!
— А ты что? — спросил я.
— Что, что! Дал ему по еблу, открыл заслонку и окно в кухне, чтобы вытянуло угар. Мы подождали минут десять, а потом Барин решил проверить: повытянуло угар или нет?
— А-а-а! — заорал он, когда зажигалка отказалась зажечься уже на уровне кровати. — Что за хуйня?
— Погоди-ка, — я вытащил из-под подушки Производственную Травму (сплющенную кувалдой стальную трубу длиной один метр, с шипованной медной гардой). — Сейчас я всё разрулю! Когда я вышел из комнаты, моим глазам предстала вот какая картина. Кобра, тупой обсос, расположился на табуретке перед самой плитой и был занят тем, что запихивал в топку очередные поленья. Заслонку и форточку, которые открыл Барин, Кобра снова закрыл, да ещё и приговаривал:
— Этот Барин, верно, сумасшедший! Готов всех тут заморозить!
Я не стал тратить на него слова. Сначала я подошел и двумя ударами Травмы выбил заслонку из кладки — так, что обратно её было уже не вставить. Затем я выкинул заслонку на улицу, прямо через стекло. Затем расширил отверстие Травмой, вдохнул полную грудь ледяного воздуха и повернулся к Кобре. Он как раз собирался встать со своей табуретки.
Предупредив это намерение, я шагнул к нему и ударил в подбородок эфесом Травмы. Этим ударом я опрокинул Кобру с табуретки, а саму табуретку отшвырнул ногой в темноту смежной комнаты. Это было ошибкой. Падая, табуретка упала на спину царю Трандуилу — только-только пристроившемуся ебать девку по имени Мэй.
Царь Лихолесья не стерпел такой обиды. Как и был, полуголый, он двинулся на меня, прикрываясь табуретом, словно щитом. В руках у Трандуила был его меч — Наркофил.[59] Я увидел это и схватил заместо щита большую плетеную корзину. Завязалась драка, в которой не было победителей, так как Транд с первого же удара попал своим Наркофилом в электрощиток. Изолента на рукояти спасла его от удара током, но свет вырубило везде — даже на соседних участках. В наступившей темноте мы с Барином вышли покурить на крыльцо. В это время Кобра, обуреваемый жаждой мести, наложил засовы и запер дверь за нашей спиной. Мы оказались в стратегическом тупике.