Что мне ему рассказывать? Если начать с самого начала, то вопросов будет больше, чем ответов. Если врать, он меня быстро изобличит. Если просто молчать, то меня выкинут из милиции уже через несколько дней.
— Почему ты залез на верхнюю полку с оружием в руках? — продолжает допытываться Тарасов.
Он, конечно, умнее Мотина, но все равно я ничего не могу нормально объяснить. Для этого нужно рассказать слишком много, а у меня пока нет никаких доказательств. И никаких свидетелей. Я молчу, сколько могу, а потом пожимаю плечами и снова тупо говорю:
— Я почувствовал, что они хотят нас убить. Слышал, как они переговариваются, — добавляю я в последний момент.
И этим только усугубляю свое положение.
— Они переговаривались перед закрытой дверью купе о том, что хотят вас убить? И так громко, что вы услышали? — презрительно спрашивает Тарасов. — Ты сам слышишь, что ты нам рассказываешь? И хочешь, чтобы мы тебе поверили.
— Как хотите, — тихо говорю я.
В отличие от Мотина он не взрывается. У него нервы крепкие. Он улыбается, показывая свои желтоватые зубы.
— Мы много чего хотим, Шувалов. Но ты пока пойди домой и хорошенько подумай. Может, что-нибудь сумеешь нам рассказать. И не нужно больше врать.
Странно, что он дает мне время. И даже не особенно злится на мои ответы. Я ошеломленно киваю головой, когда он меня спрашивает, все ли я понял. И только тогда меня отпускают. Честно говоря, я не ожидал, что они меня просто так отпустят. И тем более дадут время. Может, им нравится держать нас в таком подвешенном состоянии, и они рассчитывают заморочить нас своими беседами так, чтобы мы неосторожно рассказали им что-нибудь такое, о чем они не знают? Эти идиоты даже не понимают, что и мы не особенно много знаем. А то, что знаем, нельзя рассказывать просто потому, что нам никто не поверит.
Я вышел в таком состоянии, что готов был убить еще раз не только тех троих мерзавцев, но и еще парочку негодяев. Хорошо еще, что Мотин не задал больше ни одного вопроса, иначе я действительно мог бы наговорить черт знает что.
Весь день я не находил себе места. А вечером поехал на встречу с ребятами.
И только тогда я обнаружил, что за мной следят. Это было глупо, но это было правдой. За мной следили двое типов, и я понял, что управление собственной безопасности решило взять меня под свой контроль. Если вы до сих пор не знаете, то могу вас заверить, что это управление практикует такие вещи и охотно к ним прибегает. Как еще можно собрать компромат на человека, если не следить за ним круглосуточно. Любой ангел при такой опеке может оказаться с грязными пятнами на крыльях. И поэтому я решил не ехать к Славе. Для начала немного помучаю своих преследователей и постараюсь от них оторваться. И, весело подмигнув своему отражению в зеркальной витрине, я пошел к станции метро. Пусть попробуют следить за мной под землей. Это будет очень нелегкая работа.