— Говори, — потребовал Дзевоньский. Он сидел в кресле в мягких серых брюках и темном джемпере с белым медведем на груди.
— Я заказывал сегодня еду, — сообщил Гельван, — просил, чтобы привезли побольше хлеба и воды. Четыре ящика. Для вас и для него, — он показал вниз, — а потом меня позвали в другую комнату.
Было очевидно, что он не решается сказать главное.
— И что случилось? — не выдержал импульсивный Дзевоньский. — Нужно говорить быстро. Как это по-русски? Четко.
— Более конкретно, — подсказал Гейтлер.
— Да, — кивнул Дзевоньский, — более конкретно.
— У меня на столе лежали газеты, — наконец решился Гельван, — все газеты, в которых было написано об Абрамове. И я оставил их, когда спустился вниз, в ресторан. В это время ко мне в кабинет вошла Ксения и увидела эти материалы. Я в них про Абрамова подчеркивал синим карандашом. Когда я вернулся, она меня спросила, почему я так интересуюсь судьбой этого журналиста. Сказала, что знает немного его жену. Ее сестра дружит с ней.
— Ну и что? — рассудительно отозвался Гейтлер. — Вы смотрите телевизор, и вам интересно, что происходит с популярным журналистом. Напрасно вы так нервничаете.
— Она посмотрела все статьи, — неуверенно добавил Карл.
— Там было еще что-то? — догадался Дзевоньский.
— Да, — кивнул Гельван, — журнал с семейными фотографиями Абрамова. Журнал, в котором печатается телевизионная программа.
— «Семь дней», — вспомнил Гейтлер, посмотрев на Дзевоньского.
Оба одновременно изменились в лице, когда выяснилось, что журнал был прошлогодний.
— Там были напечатаны фотографии Абрамова и его семьи, — уныло повторил Гельван, — и Ксения их увидела. Она сказала, что в пятницу пойдет к своей сестре и расскажет, как я интересуюсь Абрамовыми. Я хотел превратить все в шутку, но она заявила, что ей всегда нравился этот журналист и она попросит сестру рассказать его жене, как ее начальник следит за его судьбой, чтобы ей было приятно. Сказала, что многие люди сейчас так же переживают из-за его исчезновения.
— Идиот! — крикнул Дзевоньский. — Зачем ты хранил у себя этот старый журнал?
— Он давно лежал у меня в столе, — попытался оправдаться Карл, — я о нем совсем забыл. Обычный журнал с телевизионной программой.
— Верно, — поднялся со своего места Гейтлер. — Если журнал находится в одном месте, а статьи про похищенного журналиста — в другом, в этом нет ничего страшного. Но вот когда они вместе… Боюсь, здесь вы допустили ошибку, Карл. Выходит, вы интересовались этим журналистом еще до того, как он исчез. Задолго до этого. И если ваша сотрудница расскажет обо всем своей сестре, а та жене Абрамова, вами могут заинтересоваться компетентные органы. В отличие от вашей Ксении, вы не можете сказать, что вам всегда нравился этот журналист. Конечно, если вы не придерживаетесь определенной сексуальной ориентации. А если нет, то тогда я не знаю, чем объяснить ваше нездоровое любопытство к этой семье.