— Что у вас? — строго спросил он, глядя на нее.
— Ничего, — дребезжащим голосом ответила она, — я хотела возложить цветы. Мой брат погиб в Сталинграде. Мы вместе с ним воевали…
Лугаев глянул на стоящего рядом старшего лейтенанта Стрельнева. Тот пожал плечами. Конечно, можно и пропустить старую женщину, к тому же ветерана войны.
— Проверь, — строго приказал Лугаев.
Стрельнев достал металлоискатель и провел им по одежде старушки. Все было чисто. Она протянула руку, и металлоискатель слабо пискнул. Цветы оказались обвязаны железной проволокой.
— Брат был связистом, — объяснила женщина, — это в память о нем.
Лугаев взял цветы, прощупал проволоку. И вернул ей букетик.
— Ваши документы? — уже более дружелюбным голосом попросил он.
Она достала паспорт, ветеранскую книжечку.
— Самойлова Лидия Андреевна, — прочел Лугаев. Ей было под восемьдесят. Она жила на Тверской, совсем рядом с Александровским садом. Он вернул документы.
— Подождите, — еще раз попросил капитан, — пусть они уйдут, и мы вас пропустим. Извините нас, пожалуйста, но у нас приказ никого не пускать.
Женщина улыбнулась:
— Я подожду.
Капитану было неудобно перед этой пожилой женщиной, но, к счастью, мэр и его делегация, возложив пышные букеты цветов, быстро ушли. Как только они удалились шагов на пятьдесят, Лугаев пропустил пожилую женщину к могиле Неизвестного солдата. Она осторожно дошла до памятника, возложила цветы. Постояла около минуты, смахнула слезу. Затем повернулась и медленно побрела обратно. Проходя мимо Лугаева, поблагодарила его.
— Спасибо вам, товарищ капитан, — как будто он мог вообще не пустить ее к этому монументу.
Лугаев отвернулся. Его жег стыд за то, что он заставил старую женщину, ветерана войны, ждать, пока уйдут все эти политики. Но пропускать посторонних к делегации мэрии и вообще к любым делегациям он просто не имел права. Повернувшись, капитан проводил женщину долгим взглядом. Стрельнев, стоявший рядом, шумно вздохнул. У него дед погиб на Курской дуге, и отец, родившийся в сорок третьем, своего отца никогда не увидел.
РОССИЯ. МОСКВА. 2 ФЕВРАЛЯ, СРЕДА
На Большой Якиманке по утрам очень много машин. Как, впрочем, и повсюду в городе. В постоянно возникающих пробках водители в первую очередь винили городские власти. Автомобильные заторы становились серьезной проблемой для столицы, хотя и имеющей немало широких проспектов, абсолютно, казалось бы, не характерных для города с почти тысячелетней историей. Машин становилось все больше и больше, а улицы не росли. К тому же сказывалась и плохая организация транспортного движения в городе.