На площади наконец появился тот самый человек, который платил ему эти огромные деньги. Дзевоньский шагнул к нему, но человек резко повернулся и пошел в другую сторону. Дзевоньский поспешил за ним, догадавшись, что заказчик просто не хочет разговаривать на этой шумной площади. Они прошли два квартала, прежде чем он наконец обернулся и позволил Дзевоньскому подойти. На нем был длинный темный плащ и несколько старомодная шляпа, словно он появился здесь из старых шпионских фильмов. Этому человеку было лет шестьдесят. Или чуть больше. При первой встрече он представился Дзевоньскому Андреем Михайловичем.
— Добрый день. — Разговор шел на русском языке.
— Здравствуйте. — Андрей Михайлович оглянулся. Он опасался не меньше Дзевоньского, но сразу перешел в наступление: — Что у вас происходит? Почему все так долго? Вы возитесь уже несколько месяцев. Или вам мало платят?
— Дело не в деньгах, — принялся объяснять Дзевоньский, — мы готовим очень серьезную операцию, почти исключительную, которая может остаться в истории работы спецслужб. Поэтому не стоит нас торопить. Наш друг «архитектор» знает, как нужно работать.
— Вы хотите сказать, что вся эта операция может затянуться еще на полгода?
— Нет. Нам нужен месяц, от силы два. Это на основной вариант. На резервный — еще столько.
— У вас есть резервный вариант? — усмехнулся Андрей Михайлович и недовольно поднял голову — начинался дождь.
В руках у Дзевоньского был зонт, но он его пока не раскрывал.
— Наш «архитектор» предусмотрел два варианта, — тихо пояснил он, — основной и резервный. Мы готовим оба. Если все пройдет нормально, то через два, максимум три месяца ваша «проблема» будет решена.
Андрей Михайлович, глянув на него, снял очки, протер стекла. Не спеша надел очки снова.
— Кто знает об основном плане? — спросил он.
— Только я и наш «архитектор», — ответил Дзевоньский.
— А о резервном?
— Только он.
Андрей Михайлович нахмурился. Ответы должны были ему понравиться, но он нахмурился.
— Вы ему так доверяете?
— Его семья осталась в Берлине, — напомнил Дзевоньский, — они под нашим контролем. Он все правильно понимает. Если провалится основной план, я уеду из Москвы, а он останется. Мы купили ему несколько новых российских паспортов.
— Номера у вас есть?
— Конечно.
Андрей Михайлович снова оглянулся. На улице почти никого не было. Неподалеку перебегали дорогу две молодые девушки.
— Мы ждем непозволительно долго, — негромко проговорил он, — слишком долго. Будем считать, что три месяца — это самый крайний срок. Мы деловые люди, Дзевоньский, и не собираемся тратить миллионы денег на ваши прогулки в Москву и обратно. Мы вложили уже очень крупные суммы и ждем результата. Никаких отсрочек. Я принципиально не хочу знать, что именно вы придумали. Но три месяца — самый крайний срок.