Акамие наклонил голову и сквозь упавшие вперед косички бросил на старика лукавый взгляд.
— О нет, не моих! — притворно вздохнул старик и захихикал. — Но ты утешься, Утоляющий жажду, найдется, кому желать и жаждать, и давиться водой, как песком, глядя на тебя.
— Как это может быть? — изогнул бровь Акамие. — Кто увидит меня, кроме того, кому я принадлежу?
— Все узнаешь, нетерпеливый. Кому же и узнать, как не тебе? Разве не с тобой это произойдет?
Акамие потупил взор. Но улыбку не спрятал, и, улыбаясь, попросил:
— Предскажи что-нибудь.
Старик опять довольно захихикал.
— Понравилось?
Акамие закивал головой, рассыпав звонкие бубенцы смеха.
Старик неожиданно ловким движением придвинулся к нему.
— Страшно будет… — выдохнул прямо в лицо.
Акамие отшатнулся, побелев.
— А больно? Больно будет? — запинаясь, выговорил он.
— Ты сам это сказал. Ты сам это сказал, Играющий с Судьбой, — удовлетворенно закивал старик.
Акамие вскочил на ноги.
— Ты злой сегодня! — он стиснул кулаки, на глазах выступили слезы.
— Нет, — глядя в сторону, возразил старик. — Я не злой. Я только правдивый.
Акамие постоял недолго и снова опустился на подушку. Несмело коснулся руки старика вздрогнувшими пальцами. Старик, по-птичьи наклонив голову, скосил глаз на Акамие.
— А? Ты хочешь спросить?
— Нет, я хочу ответить. Ты ведь спросил, что я выберу?
— Да, Драгоценность Хайра. Именно это и есть самое важное: что ты выберешь?
— Но что мне выбирать, если все уже решено? Судьба сплела свою сеть — кто вырвется из нее? Будет страшно, будет больно, и все будет, как будет. Даже ты уже знаешь, что будет — а мне только предстоит узнать… Что я могу выбрать, если знаю меньше тебя? И что я могу выбрать, если все заранее решено и известно?
Теперь вскочил старик. Замахал руками, зашипел на Акамие:
— Что ты! Что ты! Ничего еще не решено и ничего не известно!
— Но ты уже все предсказал?.. — с обидой и слезами в голосе воскликнул Акамие.
— А главное? Главное-то? А?
— Что — главное? — расширил глаза Акамие.
Старик фыркнул. Что-то очень быстро и от этого неразличимо ворча, он уселся и расправил вокруг себя полы своего ветхого одеяния. Недовольно глядя на Акамие, терпеливо объяснил.
— Будет больно? Будет страшно, а? А тебе разве все равно, ради чего это будет? — и требовательно воззрился на Акамие.
Тот пожал плечами.
— Не знаю. А разве есть разница? Разве от этого страх станет нестрашным? или боль — небольной?
Старик пылко закивал.
— Да-да-да! Ну конечно! Это же и есть самое главное. Я бы на твоем месте не тянул и не сомневался. Выбирай. Не каждому дается такая возможность: уж коли тебе суждено страдать, самому выбирать, за что.