– Предскажи, пожалуй, – вяло согласился Пилат. Ему очень не хотелось встречаться сейчас с Каиафой. Да и с Назарянином тоже. Он старался оттянуть время. Чуть помедлив в раздумье, кивнул слуге, чтобы тот вновь наполнил бокал.
– Боюсь, что ты не вывернешься теперь из этой истории, господин муж мой Пилат, – вздохнула Клавдия Прокула. – Иудеи опутают тебя, и ты пошлешь Галилеянина на распятие. Но не делай этого. Ибо этот Человек от Бога. И Бог не простит тебе такого злодейства.
– Ты, Клавдия, говоришь о Юпитере?
– Я говорю о еврейском Боге.
– Римлянину ли бояться еврейского Бога? – пожал плечами Пилат. – Послушал бы тебя сейчас Галл.
– Бог мой! Да ты же совсем пьян, Пилат! Не пей больше. Лицо твое стало совсем красным.
Возможно, жена права. Ему было не по себе. Клавдия, как и все вокруг, сейчас раздражала его. Он чувствовал, что никак не может попасть ногой в стремя.
Пилат хотел что-то возразить, но махнул рукой и проследовал на Гаввафу, где его уже ждали члены синедриона и первосвященник Каиафа.
В торжественной одежде по случаю Пасхи высокий, худой Каиафа остекленелым взглядом вперился в Пилата.
– Иерусалим на Пасху – стог сена, – еле сдерживая раздражение, сказал он. – Поднеси огонь – и полыхнет. Разве ты, римлянин, не видишь, что у Галилеянина в руке факел. Останови пожар, игемон, пока не поздно. Изыми худую овцу. Не позволяй этому самозванцу играть в Царя Иудейского, Сына Божьего! Кесарь не простит тебе иудейской смуты, которую заваривает этот лжепророк…
Пилат знал: в Риме всегда боялись иудейской смуты, и Храм был для Рима, как кость, поперек горла.
– Я говорил с тем, кто называет себя Царем Иудейским, Каиафа. Он вольный философ, и все его философские бредни вряд ли найдут поддержку в народе.
– Тебя не пугает, что он назвался Царем Иудей-ским? Нет у нас, иудеев, прокуратор, царя, кроме кесаря.
Пилат кивнул, подтверждая, что нет у иудеев царя, кроме кесаря.
– Хорошо говоришь, Каиафа. И не будет у вас другого царя, поверь мне.
Первосвященник подозрительно посмотрел на Пилата, на его красное лицо, на влажные губы, на потерявшую жесткость складку у рта…
– Галилеянин учит не соблюдать Закон. – сказал он, – Не чтит Субботы. А Закон гласит: «Всякий, кто делает дело в день субботний, да будет предан смерти».
– Ваш Закон! – поднял палец прокуратор. – Ваш Закон, Каиафа! И потому это проблемы вашего Бога. Не прокуратора! Не Рима!
– Ты хочешь, игемон, чтобы Храм потерял контроль над Иудеей?
– Повторяю: это проблемы вашего Бога.
– Если начнутся волнения, кесарь Тиберий не поймет тебя, прокуратор. Если отпустишь Галилеянина, ты не друг кесарю. Всякий называющий себя Царем Иудейским – враг Рима! Или ты не согласен с этим?