— Брось, не бери в голову, — бодрясь, сказала Жанна, — Может, ерунда все это. Какой-нибудь студент-вечерник забрался и пошарил. В институте по вечерам уйма всякого сброда, я же сама вечерница, знаю. А твой стол самый первый от двери. Или нашелся на кафедре маньяк, который решил проверить, не фотографируешь ли ты меня голой. Все же знают, что мы с тобой…
Ее лицо мертвенно белело в потоках ртутного уличного света.
— Зачем тогда методичку взяли? — спросил Игорь.
— Чтобы ты удивлялся. Кстати, твоя идея насчет методички мне понравилась.
— Какая идея?
— Ну, ты же грозился недавно — мол, займусь методичкой, если застрянем здесь до завтра. Я так поняла: ты собрался обойти все помещения кафедры и пошарить в столах.
— Да не собирался я шарить по столам, — растерялся он.
— И зря. Нашли бы эту гадину, шутника этого безмозглого…
Жанна приблизила свое лицо к лицу Игоря. Глаза к глазам. Подначивала? Заводила его костлявый характер? Невозможное, фантастическое существо… Она продолжила с еле сдерживаемой яростью:
— Знаешь, я ведь уже начала искать, кто бы мог это сделать.
— Чего?
— Ну да. Прямо сейчас. Когда ты рванул к дежурному, взяла у Ирины из тумбочки ключи от всех помещений… — Она замялась, набираясь воздухом для нового признания. — Я вообще-то специально тебя к дежурному отправила, чтобы пройтись по кафедре — вдруг найду твою папку?
— Ничего себе! — поразился он. — А я думал, ты просто темноты испугалась. И как?
— Не, никак. До дисплейного класса успела дойти, дура, только потом сообразила, что без света в столах не пошаришь. Хорошо хоть свет не включила. А потом в окно тех увидала, которые этого… в занавеске несли.
— Значит, у нас в лаборатории не смотрела?
— У нас в лаборатории, к твоему сведению, я еще позавчера смотрела. Что за шутки, думаю, совсем с ума посходили, сволочи… Игорек, я боюсь.
Он поймал ее в руки. Прижал пахнущую шампунем голову к себе.
— Я за тебя боюсь, Игорек, — простонала Жанна, глядя снизу вверх. Один глаз ее мимолетно блеснул, отбросив «зайчик» ртутного света. — Я почему-то все время из-за тебя психую, дура, ничего не могу с собой поделать…
«Она тоже!» — понял он. Нежность прокатилась волной. Она тоже панически боится его потерять, только не признается, стесняется. «Любит!..» Нежность не спадала, и неизвестно, к чему привело бы это внезапно возвратившееся чувство, если бы Жанна не нарушила гармонию.
— Что за мужик там дежурил? — спросила она почти спокойно.
— Некий Сидин Тимур Германович, — ответил он. — С кафедры гироскопов.
— У меня телефон из головы не вылазит, — объяснила она. — В смысле — то, что дежурный твой номер зачем-то записал.