– Это ты прислал плохих белых людей в деревню! – зло блеснули глаза негритянки.
– Госпожа Бана, – тяжело засопел господин Тыклински, – Отвечайте на поставленный вам вопрос! – он не спешил начинать составление официального протокола. Наверняка и эту работу за детектива уже выполнил синьор. Теперь осталось лишь добиться, чтобы негритянка подписала показания против славянина.
– Сейчас речь о другом, – мягко продолжил Клементес, он предпочел играть доброго следователя, – Против вас выдвинуто серьезное обвинение, но поскольку палуба круизного лайнера считается территорией Соединенных Штатов Америки, где правосудие лояльно к черному меньшинству, мы могли бы закрыть глаза на произошедшее в Нгоролебо.
Бана презрительно молчала, только гневно раздувались ноздри на ее даже в этой обстановке красивом лице.
– В своем упрямстве вы остаетесь совсем одна и рискуете разделить обвинения, направленные против русского бандита. Другие бывшие участники «банды Пепьеля» уже с нами сотрудничают. Его приближенный по имени Витась дал показания против своего бывшего главаря и в настоящее время под негласным надзором наших людей ходит по палубам, разыскивая Пепьеля.
Бана продолжала презрительно молчать.
– Второй член банды, археолог Лотта Хоффер, тоже успела притормозить на самом краю бездны и заявила, что была насильно втянута в преступную деятельность. Она добровольно дала показания против бывшего вожака и в данный мрмент находится в абсолютной безопасности, – синьор кивнул на подписанные Лоттой бумаги, – Снять вам наручники, чтобы вы подписались под аналогичным заявлением?
Клементес уже было стал протягивать Бане следующий ворох страниц из своих адвокатских закрома, но, натолкнувшись на обжигающий гневом взгляд, пока отложил.
– Слушай, ты, головешка, здесь тебе не джунгли! – подыграл злого следователя господин Тыклински, – Если хочешь, чтобы тебя навсегда упрятали в каменный мешок, так и скажи. Твои преступления тянут на пожизненный срок, особенно если следствие обнаружит, что твое племя причастно к гибели двоих археологов!
– Она ведь не дура, она все прекрасно понимает, – как бы успокоил детектива адвокат, – Я сейчас прикажу снять ей наручники, и она подпишет показания.
– Чтоб ты умер дурной смертью далеко от дома, и твоя семья тебя не похоронила, – прошипела вдруг Бана.
– Она ведь не дура, – будто и не заметил проклятия синьор Клементес, – Она посидит день-другой в камере, хорошо подумает и подпишет показания. Что-то здесь душно, схожу-ка я прогуляться на свежий воздух, и если вдруг за время моего отсутствия эта негритянка попытается сбежать, а доблестная полиция ей не позволит, и при этом нанесет телесные повреждения, я пойму.