Лопес завернул в багажное отделение. У вертящегося круга с чемоданами, нечаянно, но весомо наступил на ногу какому-то недоноску. Уже хотел извиниться, но в ответ услышал что-то вроде «хэй». Лопеса услышанное развеселило. Этому мучачесу на ногу наступают, а он выпаливает приветствие. Надо же быть таким трусливым? Потакая своему игривому настрою, щелкнул недоноска по носу. Щелкая, разглядел нос и понял, что перед ним тоже боксер. И увидел кулачок, летящий в лицо.
Будто по лбу залепили молотком.
Лопес понял, что погружается в нокаут. Такая знакомая слабость в коленках, туман в глазах, будто все глубже уходишь под воду... Последнее, что он услышал – еще одно приветствие «хэй»...
Когда очухался, разглядел над собой незнакомое негритянское лицо. Лопес сел. Негр был в униформе.
– С вами все в порядке? – спросил тот по-испански. Лопес кивнул. Хотя порядка не наблюдалось. Левую щеку залило кровью из рассеченной брови. Голова гудела.
Недоноска и след простыл. Зато на Лопеса надвигался Пабло Гомес. Он нес сумку Лопеса.
– Первый раунд, ты проиграл, сынок, – сказал, подойдя, Пабло Гомес. – Теперь тебе придется весь бой думать о защите брови, она не сможет нормально зажить до турнира. А на любительских рингах, сынок, с рассечением быстро снимают с ринга.
Лопеса сняли во втором раунде первого боя. Жеребьевка свела его с неуклюжим марокканцем, которого бы Лопес сделал одной левой, неударной рукой. Но марокканец провел два точных прямых в левую часть лица. Будто сам дьявол нашептывал ему куда бить.
А недоноска будущий кокаиновый король увидел в тот же день и тоже на ринге – тот оказался русским боксером наилегчайшей, «петушиной» категории. Лопес сидел уже на трибуне и смотрел остальные бои дня. Русский проиграл свою встречу с венгром по очкам. И дрался недоносок средненько, весь бой провел в защитной стойке, выжидая подходящего шанса для контрудара. Так и не дождался.
Лопес не восторжествовал. Наоборот, еще больше расстроился. И уже хотел поскорее убраться с проклятой Кубы.
С тех пор Пабло Гомес все меньше работал с Лопесом. С тех пор левая бровь стала уязвимым местом Лопеса, кровоточила после малейшего прикосновения к ней. С тех пор Лопес стал все раньше уходить из спортклуба, все чаще пропускал рюмку-другую рома и пристрастился к кубинским сигарам. Через год после кубинского турнира Пабло Гомес сказал ему:
– Ты никогда не станешь Мохаммедом Али или Пабло-Молотобойцем. Ты уткнулся головой в свой потолок, сынок. А мне это неинтересно...
И Лопесу пришлось оставить ринг и стать членом медельинской преступной группировки в Боготе. Да, он достиг небывалых, гималайских высот в мире наркоденег и беспощадных автоматных стволов. Но от того времени, с неудавшейся боксерской юности осталась у Лопеса неисстребимая любовь к поединкам на рингах и в кино и неискоренимая ненависть к русским.