– Может быть, чуть поднимем ставки? Чем больше денег на кону, тем сильнее становятся игроки, – предложил Хандушу его усатый партнер.
«Этот шпак возомнил, что нашел болвана, и пускает слюни, размечтавшись с легкостью опустошить мой кошелек на пару тысяч крон», с раздражением подумал Хандуш.
– Не трэба, Ежи, а то проиграешься в пух и прах, – как бы посоветовал Крыщук и не удержал губы от сползания в ехидную улыбку.
Тогда майор Хандуш не просто поднял размер начального банка, он поднял его вдесятеро. Словаку очень хотелось увидеть, как в глазах усатого мелькнет испуг. Испуг мелькнул, доставив начальнику словацкой смены мимолетное удовольствие, но, поразмыслив, соперник ставку принял. И снова с первого раза сорвал банк – туз червей и десятка треф – очко.
Впрочем, и Хандуш с первого раза вернул сдачу колоды на четырнадцати против перебора, он «ломал» карту, а следующий банк с грехом пополам отстоял, и даже нарастил вдвое. А ведь майор уж было хотел бросить карты на стол, заявив, что сегодня не его день, и что лучше они просто попьют пиво, а доиграют в следующий раз.
Крыщук в сердцах расплющил комара на лбу. На фоне лиственницы нарисовался подчиненный.
– Что тебе?
– У нас контрабандный провоз польских сигарет, – доложил рядовой Иржи Бондра.
– Без меня не разобраться?! – рявкнул начальник. – В первый раз увидели контрабанду?! Инструкций не знаете?!
Иржи Бондра внеуставно пожал плечами, почти по уставу отозвался: «Ясно, пан майор!» и оставил начальника в покое.
Через час продувшийся под чистую усатый поставил сумку с карточным имуществом на отыгрыш всех денег. Проиграл – фортуна повернулась к украинской стороне раком.
– Закончим? – устало утирая пот, поинтересовался Хандуш.
– На, – Крыщук бросил на стол ворох гривн, все, что было у него с собой. – Играй.
– Я хочу сыграть сразу на все.
– Против сотни гривн?
– Нет. У меня есть кое-что еще.
А ведь уже стемнело. Пришлось по рации отдавать рядовому Бондре приказ воткнуть на пропускном пункте вилку в розетку. По исполнении приказа над столом зажглась прикрученная к нижнему суку лиственницы лампа.
Пепел отыграл сумку. Выиграл все кроны, портсигар Хандуша, карманный приемник Хандуша и снова все проиграл.
Сразу назвать, что у него еще есть за душой, Пепел не рискнул, прежде следовало завести партнера до белого каления. Пришлось театра ради потянуть время, поиграть душевные муки. Пришлось даже погрызть ногти и потеребить кончики приклеенных усов.
– Играю на все, что проиграл, плюс сверху тысячу долларов, – наконец набрался решимости усатый.
Хандуш и Крыщук решили, что ослышались. Потом Крыщук успел подумать, что его протеже расстегнет рубаху, снимет с груди золотой фамильный медальон в сто граммов и положит на стол. Но медальон на столе не появился. Глаза Пепла стали холодными и колючими: