Пугая пражских голубей, бетоновоз фирмы «Шкода» с гудением вращал огромный барабан с бетоном. Толстый гофрированный шланг, подсоединенный к сточному желобу бетоновоза, вздрагивал, как жирный агонизирующий удав, вываливая в разбитое окно шикарный светло-серый раствор. Случившиеся поблизости пражане и гости чешской столицы ничего не поняли.
Пепел быстрым шагом дошел до входа, увернулся от выскочившего из дверей швейцара с багровым лицом и выпученными глазами, и ступил на территорию знаменитого пивного ресторана.
– Policie! Policie!!! – за спиной Пепла будоражили улицу надсадные крики швейцара.
Внутри заведения разгоралась паника. Люд ломил на выход. Два расторопных официанта ловили убегающих, разбросав руки и заклиная про неоплаченные счета и честность. Убегающие не очень-то давались: выскальзывали, уворачивались, отталкивали ловцов, при этом ругаясь громко, охотно и с чувством полной своей правоты. И всем было не до наивного туриста, идущего не в ту сторону, против всеобщего течения. Пепел любил, когда всем становилось не до него. В такой обстановке работалось гораздо легче.
Каков из себя внутри кабачок «У калиха» Пепел загодя вызнал у пани Бондрчковой. Она, как всякая чешка, в Швейковском ресторане, разумеется, бывала, основные залы и повороты помнила, трубку видела и даже сумела поведать какие-то увлекательные исторические подробности про сей знаменитый предмет. А если к этому прибавить два рекламных проспекта кабачка, купленных Пеплом по сорок геллеров за штуку, то уж никак нельзя было сказать, что Сергей пер вслепую.
Раствор уже просочился в коридор, перевалившись через дамбы дверных порогов, уже растекался серыми ручьями по малахитовой зелени плитки. Визжали женщины, всполошено носились с задранными подолами, с туфлями в руках, и в конце концов висли на своих кавалерах, разрывая ноготками рукава их рубашек. Перепуганными ланями метались кельнеры. Два пана, не обращая внимания ни на чавкающий под подошвами бетон, ни на взбешенную женщину, сумкой лупившую их обоих, трясли друг друга за грудки и орали безумными голосами:
– Ona moje![15] Ona moje!..
Пепел обогнул человека, брызжущего слюной в телефонную трубку: "Pan redaktor, pan Leschek, viznamna mimoradna zprava[16]!" и, не долго думая, перескочил через стойку пустого гардероба. Выудив из полиэтиленового пакета оранжевый комбинезон, как конопатинами, покрытый застывшими брызгами раствора, Сергей молниеносно напялил его поверх костюма и туфлей, рывком застегнул «молнию» и вновь сиганул через стойку в коридор. В спецовке цвета апельсина с черным трафаретом «WRH» на спине Пепел выглядел несколько комично. Прежний владелец одежды оказался гораздо тучнее Сергея, поэтому балахон болтался, как костюм на толстяке после месяца жесткой диеты, и мерзко шуршал складками. Пепел помахивал пакетом, который теперь утяжелял лишь фотоаппарат. Какое никакое, а оружие, своего рода кистень.