– Нет. – Секретарша попятилась назад и так и вышла из кабинета спиной, едва не споткнувшись на пороге.
Тихон шумно вздохнул.
Юлька добросовестно и тихо спала и тепло дышала ему в подмышку. Некоторое время он постоял с ней возле окна, поразглядывал крошечное лицо, едва различимое среди укутывающих его одеял и чепчиков, поудивлялся тому, как она повзрослела за те три дня, что он ее не видел. Потом легонько чмокнул ее в крошечный нос и отправился в соседнее с кабинетом помещение.
Соседним помещением был тоже кабинет, изначально предназначенный для деловых встреч в неформальной обстановке. В нем не было ни стола, ни компьютера, никакой другой офисной техники, а был только широкий диван в кожаной обивке, три кресла и круглый стеклянный столик. На полу – несколько глиняных ваз с композициями из сухих цветов, на окне вместо скучных жалюзи – тонкий бледно-кремовый тюль и тяжелые занавески, на стене – пара репродукций в дорогих деревянных рамках.
Для деловых встреч Тихон использовал это помещение не часто, зато оно очень пригодилось ему в тяжелую пору «предразводных» скандалов с бывшей супругой. Когда совсем не хотелось идти домой, он просто оставался на работе и спал в этом чудесном кабинете на чудесном и мягком кожаном диване. Никто из сотрудников офиса об этом не знал, кроме охранников, которые были, конечно же, не в счет. А Тихон, просыпаясь рано утром, успевал даже побриться в туалете на этаже и к восьми часам утра был уже как новенький. Ни у кого и мысли не возникало, что свеженький и бодренький директор фирмы ночами бомжует в офисе.
Теперь этот замечательный кабинет с мягким диваном и бледно-кремовым тюлем на время должен был превратиться в Юлькину комнату. На какое время – Тихон не знал, да и не хотел пока об этом думать, справедливо рассудив, что проблемы нужно решать по мере их возникновения.
Одна из них возникла сразу же, как только Тихон с Юлькой на руках переступил порог смежного кабинета. Юлька проснулась, открыла глаза, наморщила нос, хныкнула пару раз жалобно и начала какать.
Любила она это дело, Тихон давно заметил. С пищеварением у его дочери было все, слава Богу, в порядке.
– Ну вот и хорошо, – сказал он Юльке. – Вот и молодец. Здоровый ребенок – хороший ребенок, с какашками твоими мы уж как-нибудь справимся.
Какашки его теперь уже в самом деле не страшили, как раньше, а вызывали в глубине души идиотический приступ трепетного умиления – чувство, знакомое всем на свете счастливым мамашам и некоторым отцам вроде Тихона.
Набрав по мобильному номер обалдевшей секретарши, Тихон строго приказал позвать к нему в кабинет Анну Федоровну.