– Я не королева, – промолвила она, горестно усмехнувшись. – Я – заложница. И если Там все-таки что-то есть, то ты, дорогой Георгий, должно быть, злорадствуешь. Потому что можешь видеть то, чего не видит никто.
Она встряхнула головой, стараясь отогнать рой назойливых и неприятных мыслей, сглотнула застрявший в горле камушек и, оторвавшись от созерцания трамвайного перпетуум-мобиле, решительно распахнула дверь.
«Эротический колобок» сладко похрапывал в огромном кресле. Нина легонько, участливо коснулась его плеча. Он встрепенулся, протирая глаза кулачками.
– Что вам привиделось на сей раз?
В глазах милой докторши было столько заботы, доброго тепла…
– Не поверите, – разоткровенничался пациент, – рядом с вами я вижу только светлые сны…
– Но мы должны разобраться с остальными, деликатно напомнила Нина.
Личико мужчины в кресле сделалось похожим на физиономию шарпея.
– Они ужасные, просто кошмарные… – поведал он плаксиво. – И один все время повторяется… Декабрь. Перевыборы в Думу. Меня выселяют из моей депутатской квартиры. Отбирают автомобиль. Я возвращаюсь назад, в Урюпинск. Прихожу на свой завод, рабочие окружают меня и начинают требовать выплаты задолжностей по зарплате…
Два сосредоточенных могильщика с обветренными, выжженными южным солнцем лицами, опустили гроб в гулкую яму.
Роман взял в ладонь горстку сухой охристой земли, размял зачем-то пальцами и уж после бросил вниз, на лакированную, в дубовых завитушках, крышку. Медленно отошел в сторону. И, наблюдая за слаженным движением лопат, вдруг впервые ощутил горькую боль от того, что Александры больше нет, и не будет уже никогда. Сколько раз он, в сердцах, чертыхаясь, сулил этого… А она взяла и ушла. Навсегда. И он не сможет ее вернуть, чтобы хотя бы сказать последнее «Прости…» Ни за какие деньги… И осознавать это было невыносимо…
Горячий колкий ветер доносил да него запах полыни. И Роману казалось, будто он еще чувствует горьковатый аромат Александры. Как-то раз, очень давно, она сказала, что хочет быть похоронена в своей земле… Она напрасно считала, что Роман ничего не помнит…
– Все, хозяин.
Очнувшись от тягостных раздумий, Роман указал на буйную поросль возле свежей могилы, попросил уничтожить траву и дал работникам денег. Они снова дружно взялись за лопаты, и вскоре на расчищенном погосте остался один покосившийся, изглоданный временем серый камень с полуистлевшими буквами:
Звонарев Дмитрий Данилович /1930-1970/
Звонарева Марианна Дмитриевна /1958-1978/
Звонарева Евдокия Степановна /1931-1986/
Один из могильщиков, надвинув на глаза линялый картуз, тихо произнес: