— В Средние века я бы стала королевой или герцогиней, — возразила Елена, — тогда тоже умели ценить женскую красоту. Ведьмы были старые, уродливые дуры, без волос и с ужасными чертами лица.
— Неправда. Часто, наоборот, сжигали самых красивых женщин, обвиняя их в колдовстве.
— Это как раз из зависти. Если красивая, значит, ей завидовали другие женщины, опасавшиеся, что подобная красотка отобьет у них мужиков. Ничего не меняется. Люди как были скотами, так скотами и остаются. Посмотрите на компанию, которая здесь собралась. Сарвар Максудов, который награбил денег в своем Узбекистане и сбежал, когда запахло паленым. Его лицемерная жена, которая делает вид, что ничего не знает. Сегодня ее привел в ужас один мой голый вид. А ее муж не вылезает из публичных домов Германии. А она делает вид, что ничего не знает. Или семейка Джанашвили. Столько выпендрежа, такая романтическая показушная любовь. А на самом деле два года назад Эка хотела сбежать из Грузии со своим другом, но сотрудники Резо их успели перехватить. Друга избили до полусмерти, и она вернулась к своему законному мужу. А на словах идиллия и любовь. Про вашего Самедова я уж не говорю. Его прислали однажды в Киев покупать лекарство. Так он специально брал целые партии товаров, которые были уценены, так как через полтора-два месяца истекал срок их годности. Нужно было еще успеть все переправить в Баку и там продать. А в контрактах указывалась реальная цена. Пока оформили все таможенные документы и привезли лекарства, срок годности почти подошел к концу. Но кого это волновало. Богатые давно лечатся на Западе, а бедные готовы поверить в любое чудо, покупая просроченные лекарства.
Она остановилась, взглянула на Дронго.
— Только не говорите, что вы ничего не знаете. Я все равно не поверю. Мир несовершенен. Он был так создан. И наверно, будет таким и после нашей смерти. Таким его задумал сам господь бог.
— Осмелюсь возразить, — не согласился Дронго, — он дал нам право выбора. Мы сами выбираем себе свой путь. Каждый только сам для себя.
— Нет, — возразила Елена, продолжая идти, — мы часто жертвы своей собственной судьбы или своего пути, с которого мы не можем свернуть. Никогда. И ни при каких обстоятельствах.
Солнце клонилось к закату, освещая море золотистым, ровным цветом. Все казалось немного иным, чем было раньше. И спокойная водная гладь, и виднеющиеся на горизонте паруса яхт, и проходившие мимо корабли. И даже два греческих острова, видимые отсюда и появляющиеся в дымке тумана.
— Вы женаты? — спросила Елена.
— Да, — кивнул он.