— Почему нельзя? — спросил Резо. — Я, конечно, не юрист по профессии, а историк. Но почему нельзя? Мы ведь не ООН, где у нескольких крупных держав должно быть право «вето». Давайте жить по демократическим принципам. Каждый раз будем голосовать. И если пятьдесят три процента будут «за», а вы, Николай, «против», то будет проходить решение большинства.
Николай взглянул на Самедова.
— И вы тоже согласны?
— Как решит Малика-ханум, — ответил Самедов, — я целиком полагаюсь на ее решение. Если она доверит нам весь пакет в совместное использование — тоже хорошо. Передаст мне семнадцать процентов из пятидесяти одного, я ее тоже поблагодарю. У меня нет особых амбиций. Я понимаю, что это ее акции и она может делать с ними все, что захочет.
— Похоже, что все согласны, — подвел итог Николай, — тогда завтра поедем в город. Хотя я не уверен, что они будут завтра работать. Может, они будут отмечать прошедшие выборы.
— Завтра рабочий день, — возразил Дронго, — а выборы уже никого не волнуют. Согласно предварительным опросам, правящая партия должна триумфально победить. Это религиозная партия Справедливости, и я полагаю, что они проведут и своего президента, и своего премьера.
— Тогда завтра поедем, — согласился Николай.
— И еще я хотела спросить, — неожиданно продолжила Малика, — как могло получиться, что моего мужа застрелили из нашего карабина? Как он мог попасть к убийце? Ведь Сарвар всегда закрывал оружейный шкаф на ключ, а ключ хранил у себя в кабинете. И об этом ключе знали только собравшиеся. Тогда получается, что кто-то из вас достал ключ, открыл шкаф, вытащил карабин и передал его убийце? Что я должна думать?
— Об этом я тоже говорю, — оживился Николай, — и меня тоже волнует этот вопрос. Кто мог вообще выстрелить в Сарвара? И почему стреляли именно из карабина, которым вчера пользовался наш уважаемый господин Джанашвили.
— Это правда? — спросила Малика.
— Да, — кивнул Резо, — но я не доставал его из кабинета и никому не передавал. И вообще не знал, где находится ключ.
— А я знал, но тоже не трогал его. И никому не передавал этот карабин, — сразу заявил Самедов.
— И тем не менее его убили именно из этого оружия, — напомнил Николай, — надеюсь, никто не сомневается в моем алиби. Можно говорить все, что угодно, но в момент убийства я сидел у бассейна рядом с господином Дронго. Мы оба видели, как убийца стрелял из-за угла.
— Вы видели, кто стрелял? — встрепенулась Малика.
— Нет. Но это был мужчина. Я в этом не сомневаюсь.
— Мужчина? — задумчиво переспросила Малика, оглядывая всех присутствующих. — И вы не узнали, кто именно это был?