Руки скручены за спиной проволокой, на них виднелись следы порезов.
Дронго знал, от чего бывают такие раны. Человека сначала связывают, затем начинают пытать, от мучительной боли он дергает руками, пытаясь освободиться, проволока все туже впивается в тело, разрывая кожу.
Рядом тяжело дышал Потапчук.
Дронго осторожно достал из кармана носовой платок и повернул человека на спину. Лицо напоминало один сплошной синяк. Видимо, перед смертью его долго пытали. Или истязали. На теле тоже проступали следы побоев.
— Это Лозинский, — тихо произнес за его спиной Потапчук, — они и его убрали.
На следующий день Алексеев позвонил Владимиру Владимировичу.
— Доброе утро, — поздоровался он вежливо, — кто со мной говорит?
— Мой телефон обычно никто не знает, — весело сообщил старый разведчик, — но раз вы звоните в половине десятого утра и так вежливо обращаетесь, вы наверняка товарищ, как раньше говорили, «из компетентных органов»? Угадал?
— Да, — засмеялся Алексеев, — вы всегда так угадываете? Или только в случае со мной?
— Специально берегу для цирка, — снова пошутил Владимир Владимирович и уже серьезнее добавил:
— Конечно, я вас вычислил. Был уверен, что мне позвонят. Так зачем же строить из себя дурачка? По-моему, все правильно.
— Можно мне к вам приехать? — спросил Алексеев.
— Нет уж, увольте. Я же сейчас один, соседи могут обратить внимание, что ко мне стали ходить молодые люди. Не стоит будоражить их и без того не очень устойчивую психику. Лучше я сам к вам приеду.
Алексеев назвал адрес и попытался объяснить, как лучше проехать, но тут же услышал веселый смех старика.
— Я проработал в КГБ полвека и как-нибудь сумею найти и здание, где вы сидите, и ваше бюро пропусков. Мне действительно удобнее самому к вам приехать.
Только, если можно, к концу дня.
Ровно в пять в кабинет к Алексееву вошел пожилой человек с упругой, почти молодой походкой. Несмотря на возраст, держался он молодцом, очки надевал, только когда необходимо было что-либо прочесть. И рукопожатие оставалось достаточно крепким. Единственное, что его выдавало, — это палка, на которую он опирался при ходьбе.
— Владимир Владимирович, — представился вошедший.
Алексеев пожал протянутую руку.
— Много о вас слышал, — признался он. — Говорят, ваш портрет висит в Ясеневе среди портретов других Героев Советского Союза. Вы живая легенда советской разведки.
— Это уже история, — махнул рукой Владимир Владимирович, усаживаясь напротив полковника, — кому сейчас интересно, кто там успел отличиться в уже не существующей разведке ушедшего в небытие государства. Но вам все равно спасибо.