– За старшего будешь? – осведомился гонец, смерив киевлянина недоверчивым взглядом.
– За старшего – князь, – рассудительно поправил Кочкарь. – А я – при нем.
– Годится, – не стал больше прицениваться гонец. – Скажи тогда сам князю киевскому или пошли кого пошустрее, что я с добрыми вестями прибыл. О соколиной охоте, которой он не первый месяц ждет…
Кочкарь старался не удивляться. Это правило изрядно облегчало его жизнь в прошлом и, как надеялся боярин, сможет обеспечить спокойную старость и естественную смерть в отдаленном, Бог даст, будущем.
Постарался Кочкарь пропустить мимо ушей и такую глупость, как соколиная охота весной, о которой мечтает, строя планы вперед на много месяцев, престарелый князь, доживающий седьмой десяток лет.
Сказано доложить, так дело маленькое – идите и докладывайте! Сам Кочкарь, разумеется, остался во дворе, с гонцом, – не мальчик, поди, по лестницам бегать; да и попадать под горячую руку князя, если весть окажется пустой, признаться, совсем не хотелось. Для того чтобы принять на себя возможное княжеское недовольство, существовали гридни. Они помоложе, вот на них пускай и орут. Заодно и наука будет молодцам, заматереют, сами начнут гонять молодежь, как отцы и деды приучали.
Гридень вернулся поразительно быстро, так что Кочкарь подумал на мгновение, что Святослав Киевский по благостному настроению приказал спустить для нарочитой скорости нежеланного гонца прямиком вниз по крутым лестничным ступеням. Но говорил гридень окрыленно, видимо услыхав от князя нечто доброе, что случалось крайне редко и воспринималось как высокая монаршая милость:
– Князь желает видеть гостя в своих покоях, – голос гридня, не привыкшего быть герольдом, подрагивал.
Кочкарь же развеселился, представив в один миг неказистую воеводскую горницу, – тоже мне, покои!
– И боярина Кочкаря приказано просить, – продолжил гридень.
Не иначе как парня в чернецы готовили, подумал боярин. Скажите на милость, приказано – просить! Такого в дурости не скажешь, тут книжное учение надобно!
– Раз приказано – проси, – заметил Кочкарь и, отодвинув замешкавшегося гридня плечом, пошел к дверям, пропустив гонца вперед себя.
Боярин положил ему руку на плечо в дружеском жесте, но неведомо, как отнесся к этому сам гонец. То ли Кочкарь искренне старался угодить гостю, деликатно направляя его нажимом пальцев в нужном направлении, то ли силу свою недюжинную показывал, вцепившись подобно клещу в плечо гонца. А что? Сабельку-то у пришлеца не забрали, так напомнить нелишне, кто в доме хозяин и кто – богатырь!