Вино из бочки текло у меня по подбородку. По лицу, по шее, по груди.
* * *
Дюжина ребят, сменяясь попарно, потратила полчаса на то, чтобы вскрыть эту кладку. Прадедушка Дамир все делал на совесть.
В маленькой нише нашелся глиняный горшочек, полный застывшей смолы; когда я расколотил его об пол, среди осколков обнаружилась серебряная булавка, большая и некрасивая, по изяществу сравнимая с крестьянским топором.
– Ну и?.. – спросила Танталь, когда мы с ней уединились.
– Эта вещь должна прикрывать от власти, – сказал я глухо. – В частности от магической, а вообще от любой. К примеру, если эту штуку наденет слуга, то хозяин не сможет съездить ему по зубам. А в нашем случае… Чонотакс имеет власть, против которой ребята… ваши сопровождающие бессильны, как мышки.
Танталь повертела булавку. Подняла на меня прищуренные глаза:
– Раньше, надо полагать, вы об этом не знали? И если ваш друг Чонотакс настолько силен, кто может противостоять ему? Кто хозяин этой вещи? Маг из Магов Дамир?
Она открыто насмехалась. Я пожал плечами:
– Это наследие Ларта Легиара… Если такое имя что-то вам говорит.
Имя говорило ей даже больше, чем мне. Теперь ее глаза округлились; воспользовавшись ее замешательством, я аккуратно забрал у нее булавку.
– Я пойду к моему, как вы выразились, другу, – сказал я, прилаживая уродливое украшение под манжет. – И приведу мою жену… Потом можете отдать приказ молодым людям и сделать ее вдовой, я не возражаю. Но сперва…
– Пойду я, – бросила Танталь, и глаза ее сделались двумя ледяными щелочками. – Вернее, пойдем мы…
Я проникновенно посмотрел на нее. Вздохнул, улыбнулся мудро и ласково:
– Хрен я вас спросил.
…Ребята дрались хорошо. Эгерт Солль был выдающимся учителем; у них у всех в разной мере прослеживалась одна школа. Одна манера фехтования.
Уже зажатый в углу, я кричал разъяренной Танталь:
– Он этого ждет! Он ждет вас, ему нужна вторая ниточка! Я ее муж, нашей свадьбы никто не отменял!..
Сил у меня не было никаких. Пока ребята мешали друг другу, я еще как-то держался, а когда они догадались выстроиться и подходить к снаряду по трое – спекся совсем. Меня разоружили; острия уперлись в меня со всех сторон, подошла Танталь, бледная не то от волнения, не то от злости:
– Брошку!
– Это булавка, – поправил я машинально.
– Аген, сними с него брошку! На правой руке, под манжетом!
Плечистый Аген был на полголовы меня ниже; у него не было надо мной власти – зато была грубая сила.
– Вы не правы, – сказал я шепотом. – Вы ничего… я его знаю, я знаю, как с ним говорить… а вы…
Аген заломил мне правую руку; сжав зубы, я ждал, пока он справится со злосчастным украшением, но он все возился, сопел, заламывал руку все больнее и больнее – пока не сообщил наконец Танталь: