Сильно толкнув Бейбарсова в грудь, она вырвалась.
– Это был омерзительный поцелуй! – сказала она.
Бейбарсов слегка поклонился. Теперь в его взгляде была откровенная насмешка.
– Емкая характеристика! Сдается мне, ты и твои губы разошлись во мнениях. Как бы там ни было, дискуссия закрыта. Пуппер твой. Через минуту он очнется и не будет ничего помнить. Так что сама решай, говорить ему или нет… – сказал Бейбарсов и стремительно начертил в воздухе руну.
Он перехватил трость за середину, быстро провернулся вокруг своей оси и исчез в серебристом сиянии телепортационной вспышки.
«Да что же это такое? И опять последнее слово осталось за ним!» – подумала Таня с досадой. Только разве это так важно?
Таня присела на корточки рядом с Пуппером и с усилием перевернула Гурия на спину. На лицо Пуппера капал мелкий дождь. Она протянула руку и осторожно вытерла со щеки Гурия песок.
Пуппер открыл глаза.
– Это уже Валгалла? – спросил он отрешенно.
– Валгалла?
– Ну да. Я умер и попал на небо. В обиталище душ воинов, павших в бою; в мир любви и пиров. В мир, где ты всегда со мной, – сказал Пуппер.
– Нет, это еще не Валгалла. Это всего лишь Магфорд! – грустно сказала Таня.
Пуппер скосил глаза на трибуны и вздохнул.
– Да, я это уже осозналь, – сказал он с печалью и надолго замолчал, продолжая лежать и смотреть на нее.
Дождь усиливался. Струи затекали Тане за шиворот.
– Таня, я зналь, мы никогда не будиль вместе в этот мир. Я завидую зелений и синий зависть тот, кто свяжет с тобой свой судьба! – негромко сказал Пуппер.
– Белой завистью? – поправила Таня, с любопытством наблюдая, как Гурий глотает затекающие ему в рот дождевые капли.
– Да, белый зависть.
– Почему ты так в этом уверен? Жизнь длинная, – сказала Таня, желая слегка утешить Пуппера, но отлично понимая, что он прав.
– Я быль у гадалки, которая никогда не ошибалься. Она гадаль на олений лопатка, на магический кристалл, на кофейный гущ. И все они говориль, что наши дороги разойтись. Я и сам это зналь. Я не хотеть обманываль себя. Но, возможно, в следующем мире? Кто знает?
– Кто знает? – согласилась с ним Таня, ловя себя на мысли, что никогда не смогла бы быть рядом с Пуппером. И не потому, что Гурий плох, занудлив или слишком совершенен, а потому, что он слишком хочет быть несчастным, страдать и носиться со своими душевными болячками. А раз так, то мешать ему глупо. Это заведомо игра в одни ворота.
Если рыба очень захочет утонуть – она утонет. Если человеку хочется изобрести себе несчастную неразделенную любовь, он изобретет ее, даже если на руках у него будут все без исключения козыри.