Это заявление не встретило серьезной поддержки присутствующих, однако там и сям в зале раздались десятки хлопков, и я мысленно благословила их и одновременно прокляла Грейс за то, что она проговорилась насчет моего пола.
Пожилая женщина, сидевшая рядом с только что выступившим мужчиной, выкрикнула с места:
— Миссис Бернс, наше благополучие важнее, как и благополучие всех жителей поселка. Если снова возникли слухи насчет пропажи чьих-то вещей, разве мы не имеем права знать, правда это или нет?
Толпа зашумела, выражая свое согласие. Грейс Бернс поднесла ладонь ко лбу, чтобы защитить глаза от яркого света рампы и разглядеть говорившую.
— Но, Кэтрин, мы обязательно сообщим вам это завтра, после того как данное лицо придет ко мне. И каким бы ни был результат, мы отреагируем на него должным образом.
— Это касается не только ирландского сообщества, — выкрикнул какой-то южноамериканец.
Все начали озираться. Голос принадлежал мужчине, стоявшему в конце зала.
— Вспомните, что произошло в последний раз, когда поползли слухи, будто вещи пропадают!
Зазвучали одобрительные возгласы, многие закивали.
— Все здесь помнят типа по имени Джеймс Феррет? — снова закричал он, обращаясь к залу.
Многие крикнули «да», другие опять кивнули.
— Несколько лет назад он рассказывал о том же, якобы случившемся с ним. И представители отреагировали точь-в-точь как сегодня, — обратился он к той части толпы, которой этот факт был неизвестен. — Мистеру Феррету предложили действовать так, как сегодня этой неизвестной женщине, а в результате он просто исчез. То ли присоединился к своим пропавшим вещам, то ли это работа наших представителей — точнее мы уже никогда не узнаем.
В ответ в зале поднялся гомон, но он перекричал его:
— Так что давайте сегодня займемся этим человеком, пока она тоже не пропала и не лишила нас возможности понять, что же все-таки происходит. Ей от этого никакого вреда не будет, а мы просто обязаны знать!
Его выступление приветствовала буря аплодисментов. Зал взорвался. Они не могли упустить еще одну возможность отыскать дорогу назад. Представительница хранила молчание, пока люди вокруг нее бушевали. Потом помахала рукой, призывая к тишине, и зал смолк.
— Очень хорошо, — громко произнесла она в микрофон, и эти два слова заметались у меня в голове и продолжали стучаться в виски, пока мне не захотелось то ли упасть в обморок, то ли рассмеяться. Только никак не удавалось решить, какой из вариантов выбрать.
Я взглянула на Бобби.
— Ущипни меня, пожалуйста, — попросила я, — все это настолько смехотворно, что мне кажется, будто я вижу один из тех жутких кошмаров, над которыми, проснувшись, долго хохочешь.