– Зря ты Бурягу винишь, – заступился за стражника скромно сидевший в углу Сорока. – Слухи по торгу со вчерашнего дня загуляли. А на Усыгу надежда плохая, бражничает он с утра до вечера. Нашел князь, на кого дружину оставить.
Буряга от поддержки приказного приободрился, тем более, что и Борислав внимал Сороке с сочувствием.
– Людей надо успокоить, – сказал Сухорукий. – О вороге и помину нет, а у вас тут бунт, не ровен час, случиться может.
– Вот ты, ган Борислав, и успокой, – попросил Сорока. – Побудь за наместника, пока князь Рогволд в отъезде. Старейшины тебя поддержат.
– Поддержим, – кивнул головой Дробень. – Надо же как-то унять переполох.
– Я ведь к вам ненадолго. – Борислав погладил в раздумье бородку. – Поутру думал уехать.
– Если ты уедешь, ган Борислав, то слухи по городу еще больше взметнутся – бегут-де старейшины!
Буряга с Дробнем поддержали Сороку – ведь на пустом месте может случиться беда.
– Ну разве что дня на три задержусь, – нехотя согласился Борислав, – пока страсти улягутся.
Буряга после слов Сухорукого вздохнул с облегчением. Большую тяжесть снимал с его души своим согласием брат Великого князя. Случись что, спрос теперь будет с Борислава, а не с Буряги. Буряга же человек маленький – скажут ему старейшины «отворяй ворота», он отворит, скажут «закрывай», он закроет. Спать Буряга отправился успокоенный, а поутру его неожиданно разбудили. И разбудил его незнакомый боготур в рогатом шеломе, которого в Бурягин дом привел стражник Сыряй.
– Сладко спишь, – хмуро бросил боготур, – а вороги у тебя уже на воротах висят.
– Какие вороги? – захлопал спросонья глазами Буряга, опознавший наконец в боготуре Осташа, который служил сначала гану Горазду, а после переметнулся к Вузлеву.
На Осташа Буряга косился с подозрением. Буквально на днях новоиспеченный боготур был в Берестене и о чем-то сговаривался с Рогволдом. Никаких речей о врагах он тогда не вел. А ныне спохватился, молодой да ранний! Вылез из грязи в князи и помыкает теперь почтенными людьми.
– Не туда пришел, – сказал Буряга. – Ныне городские старейшины назначили наместником Борислава Сухорукого, брата Великого князя Всеволода. Вот к нему и иди.
Осташ в ответ на Бурягины слова, присвистнув, сказал:
– Борислав-то ведь и стоит во главе мятежа.
– Какой еще мятеж?! – рассердился Буряга. – Что ты несешь, боготур?!
– Собственными глазами видел, – поддержал Осташа Сыряй. – Рать идет к Берестеню, не менее трех тысяч человек.
Буряга со сна запамятовал, что сам посылал Сыряя в дозор. От слов боготура можно было, конечно, отмахнуться, но стражнику нет резона обманывать начальника. О Бориславе же Буряга был наслышан, что тот не всегда жил с братом Всеволодом в ладу.