Ей вдруг понадобилось встать и отойти. С трудом поднявшись, она пошла в темноту, но там оказалось еще светлее, чем у костра. Какие-то смутные звуки раздавались впереди, она зашагала навстречу им, то и дело, запинаясь о сброшенные деревьями ненужные сучья, и вышла на прогалинку.
На прогалинке, из черного зева блиндажа, трое каких-то мужиков вытаскивали обожженных солдат. В японской, почему-то, форме. Рита никогда не видела японской формы, но была уверена, что это именно она.
Один из троих обернулся и оказался Виталиком. Он молча махнул ей рукой – раз, другой, третий, словно зовя куда-то. Лиц двоих других не было видно в черноте. Они стояли словно истуканы, почти не шевелясь.
Вдруг из кустов вышел еще один. В красноармейской форме. Издалека он показал девушке медальон – черный эбонитовый пенальчик. Она протянула ему руку. Но он отрицательно покачал головой и шепнул так громко, что закачалась земля и осыпались листочки с деревьев:
'Найди меня! Только всего найди!'
Земля продолжала качаться, закружилась голова, Рита зажмурилась и проснулась.
Голубое, плещущее солнышком небо цвело над ней. Оказалось, что лес уже покрылся легким зеленым облачком. Но мир продолжал качаться. Она приподнялась было, но мозолистая, жесткая рука Кирьяна Василича ласково придержала ее.
Ее куда-то несли. На невесть откуда взявшихся носилках.
Все тело ломило. Казалось, каждая клеточка дрожала. Она попыталась чего-то спросить, но дед прижал палец к своим глазам и сказал:
– Спи… Или не спи. Дремли дрему…
Она послушно закрыла глаза и провалилась в черный омут…
… А пришла в себя в какой-то комнате, когда уже стемнело.
– Проснулась? – улыбнулся ей дед, сидевший рядом.
– Ага… – шепнула она. – Где я?
– А в больничке. Тут у меня… эмн… свояченица одна санитаркой работает.
– А немцы?
– А что немцы? Немцы, они тифа боятся…
Рита расширила глаза:
– Какого еще тифа??
– Брюшной устроит? Немцы заразы боятся как огня. Вот и полежишь недельку здесь. Доктор может чего и поколет. А то в лесу ночевать не надо бы тебе. Холодно еще. И сыро. Ты, внучка, не бойся. Мы рядом будем.
– Дедушка Кирьян, а может у тебя дома полежать? Фрицы, наверное, ушли уже?
– Фрицы-то ушли. А дома больше нету. Сожгли, ититть их гитлеровскую мать по самое по не хочу…
– Совсем сожгли? – слабым голосом спросила девушка.
– Кхм… Ну, пару бревен оставили. Однако побёг я. Пора.
– Дедушка, не уходи… – схватила его за руку Рита. – Пожалуйста.
Дед неожиданно смутился и резко встал:
– Надоть, девонька, надоть! Шура приглядит за тобой. Да и доктор тут хороший. Валерой кличут.