Чаб Хортон и Том Джегер стояли и наблюдали, как удаляются по стеклянной поверхности моря «Спрайт» и, влекомые им, три приземистых грузовых лихтера. Казалось, что большой океанский буксир и его подопечные скорее выходят из фокуса, а не уплывают вдаль. Чаб аккуратно сплюнул, даже не шевельнув растущей из уголка рта сигарой.
— Мы застряли здесь на три недели. Как ты себя чувствуешь в роли морской свинки?
— Мы управимся, — глаза Тома Джегера окружены сетью мелких морщинок. Он на голову выше Чаба, костлявый, не такой плотный, а еще он был настоящим оператором. Те, кто назначил его прорабом эксперимента, поступили правильно — Том был прекрасным специалистом и умел внушить уважение к себе. И воплощение в жизнь новой методики аэропортостроения в огромной степени зависело лично от него, ибо здесь не было ни военного руководства, ни правительственных наблюдателей, ни жестких сроков, ни обязательных докладов. Была земля, которую правительство на время предоставило компании, и была идея — использовать рабочую технику для нивелировки и разбивки участка. Было шесть операторов, два механика и два миллиона долларов, вложенных в снаряжение лучшее, какое только можно купить за деньги. Методика позволяла обойтись без чертежей и, вообще, без стадии планирования, одновременно решая проблему рабочих рук.
— Когда эта черношляпая команда свалится нам на голову, у нас будет, чем их встретить, — сказал Том.
Он повернулся, оглядел остров профессиональным взглядом оператора: увидел его таким, каким тот был, таким, каким будет на каждой стадии работы, каким станет, когда работа будет завершена; пять тысяч футов взлетной полосы, плотно сбитые земляные валы, четыре акра парка, дорога и короткий переезд для такси. Он видел, куда ляжет каждый удар, которыми электрическая лопата прорежет высокий склон, видел руины наверху — они дадут камень, которым будет засыпано маленькое болотце на другой стороне острова — чтобы там могли пройти бульдозеры.
— У нас есть время подогнать лопату к склону. Мы успеем до темноты.
Они пошли вдоль берега к зарослям, где в окружении ящиков и бочек с горючим стояли машины. Все три трактора спокойно тикали, двухтактные дизели кашляли сквозь глушители, а большой Д-7 тяжко выдувал струю воздуха на каждом холостом обороте. Самосвалы молча стояли рядком, они не начнут работу, пока у лопаты не появится, чем их загружать. Они выглядели похожими на механическое воплощение знаменитого «тянитолкая» доктора Доллитра — фантастического животного, у которого обе стороны — передние. У них было два больших ведущих колеса и два маленьких — направляющих. Мотор и кресло водителя располагались рядом над передними — малыми — колесами, но водитель был обращен лицом к кузову, к двум большим колесам (хотя на самосвалах старого образца все было наоборот). Так вот, по дороге от лопаты к свалке оператор ехал задом наперед, оглядываясь через плечо, а сваливая, оказывался позади кузова, хотя глядел по направлению движения неплохой трюк для четырнадцатичасового рабочего дня. В центре группы вскакивала лопата, ее огромный корпус возвышался над остальными машинами, она стояла там, сгорбившись, уперев в землю железный подбородок словно огромный усталый динозавр.