— Мне льстит ваше мнение. — Он взял ее за руку, приветствуя, а потом обернулся к Николасу. — Простите за грубый прием. Некоторые из моих людей слишком старательны. Я знал, что в монастыре появлялись ференги, задающие вопросы. Но довольно. Вы оказались здесь, и добро пожаловать.
Они с Николасом принялись вспоминать дни войны, когда им выпало сражаться бок о бок. Англичанин был военным советником, а Мек — молодым бойцом за свободу против тирании Менгисту.
— Но война кончилась, — упрекнул эфиопа его товарищ. — Битва выиграна. Почему ты все еще прячешься по кустам со своими людьми? Почему не богатеешь и не жиреешь в Аддис-Абебе, как все остальные?
— В нынешнем правительстве полно моих врагов. Когда мы от них избавимся, я перестану скрываться.
Старые друзья углубились в оживленную дискуссию об африканской политике, столь запутанной и сложной, что Ройан не знала имен половины личностей, упоминавшихся в разговоре. Не дано ей было постичь и тонкостей религиозных и племенных предрассудков, существующих уже тысячу лет. Зато ее восхитило знание и понимание ситуации Николасом, с которым советовался даже такой человек, как Мек Ниммур.
Наконец англичанин спросил его:
— Значит, теперь война вышла за пределы Эфиопии? Говорят, вы проводите операции и в Судане?
— Война в Судане не прекращается уже двадцать лет, — подтвердил Мек. — Христиане на юге сражаются с мусульманами-притеснителями на севере…
— Я прекрасно знаю это. Но это не Эфиопия. Значит, не твоя война.
— Они христиане и несправедливо страдают. Я солдат и христианин. Разумеется, это моя война.
Тессэ жадно впитывала каждое слово и теперь согласно кивнула, серьезно глядя на всех темными глазами.
— Алто Мек — крестоносец и борец за права простых людей, — восхищенно проговорила она.
— А еще он обожает сражаться, — рассмеялся Николас, по-приятельски стукнув старого товарища в плечо. На такую фамильярность легко было обидеться, но тот лишь рассмеялся в ответ.
— А сам-то ты здесь что делаешь, Николас, если больше не солдат? Были времена, когда ты и сам был не прочь подраться.
— Я полностью изменился. Никаких сражений. Я приехал в ущелье Аббая охотиться на дик-дика.
— Дик-дик? — Мек Ниммур недоверчиво покосился на него, а потом разразился смехом. — Не верю. Только не ты. Не дик-дик. Ты что-то замыслил.
— И все же это правда.
— Ты лжешь, Николас. Но обмануть меня не удастся. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты что-то замыслил. И расскажешь, когда потребуется моя помощь.
— А ты не откажешь?
— Нет, разумеется. Ты же дважды спас мне жизнь.
— Единожды.