Монахи, все еще убежденные, что заняты богоугодным делом, жизнерадостно восприняли новое задание. Они с пением передавали обломки штукатурки и камни в одну сторону, а глиняные горшки с водой из стока — в другую. Николас работал вместе с отрядом «Буйволов», возглавляемых Ханситом. Это оказался тяжелый, грязный и опасный труд. Каждый обломок приходилось поливать водой и только потом передавать по цепочке. Скоро лестница стала предательски скользкой. Кроме того, оставалась опасность нового обвала.
В подземном коридоре работало так много людей, что маленький вентилятор не справлялся с задачей циркуляции воздуха. Внутри стало жарко и тяжко. Люди разделись до набедренных повязок, тела блестели от пота. Передаваемые обломки сбрасывали в сток, но, несмотря на это, уровень воды нисколько не изменился. Глубины бесследно поглощали каменные осколки.
В забитом людьми подземелье Николасу было так душно, что после окончания каждой смены он хотя бы на несколько минут выбирался на открытый воздух. Даже мрачный и темный пруд Таиты навевал добрые чувства после вызывающих клаустрофобию коридоров. В один из таких выходов, перелезая через стену из габионов, он увидел Ниммура.
— Николас! — Красивое темное лицо Мека было серьезно. — Вернулась ли Тессэ из Дэбрэ-Мариам? Она должна была оказаться здесь еще вчера.
— Не видел ее, Мек. Я думал, она с тобой.
Тот покачал головой.
— Я хотел убедиться, что Тессэ не проскользнула мимо моих дозорных, прежде чем посылать отряд искать ее.
— Мне очень жаль. Я не знал, что могу подвергнуть ее опасности, отправляя наверх. — Николас почувствовал угрызения совести.
— Считай я так сам, никогда бы не позволил ей уйти, — согласился Мек. — Хорошо, я отправлю людей на поиски.
Отсутствие эфиопки стало очередным поводом для беспокойства Николаса. Все последующие дни эта мысль висела у Харпера в подсознании, пока шла расчистка центральной галереи. (Слишком медленно, по его мнению.)
Ройан проводила времени на поверхности не больше, чем англичанин, и оба стали такими же грязными, как «Буйволы», работающие рядом. Археолог оплакивала каждый фрагмент уничтоженных фресок. Перед тем как позволить сбросить их в сток, она пыталась выбрать те, на которых остались заметные куски изображений. Так был спасен обломок с красивой головой Исиды и еще один, с целым богом письма Тотом. Увы, большинство фресок были бесповоротно погублены и с грустью сброшены в бездну.
В длинной галерее терялось чувство времени, ночь нельзя было отличить ото дня. Выходя из подземных коридоров, они с удивлением обнаруживали мерцающие над головой созвездия или жаркое африканское солнце, горящее на безоблачном небе. Друзья ели и спали, не обращая внимания на время суток.