— Жаль, что так вышло, мисс, — начал он.
— Убери свои руки! — она выхватила корзину и вскарабкалась во тьму.
— Прошу прощения.
— Это мисс Баттий, — донесся голос Рози. — Она белошвейка.
— Ну, полагаю, она…
— Я же сказала, белошвейка, — повторила мисс Длань. — Нитки, иголки. Крючок.
— Э, это, что же, вроде… — начал Ваймс.
— Им вяжут, — отозвалась мисс Баттий. — Забавно, что вы не знаете.
— То есть, она настоящая… — заговорил Ваймс, но Рози захлопнула дверь.
— Давай уж вези нас, — сказала она, — а в следующий раз мы с тобой поговорим, Джон Киль!
Изнутри донеслось хихиканье, а потом раздался вскрик. Но прямо перед ним был слышен звук, с которым острый каблучок вонзился в ногу.
Ваймс подписал грязный листок и протянул его назад Фрэду Колону с таким непоколебимым выражением лица, что тот несколько разволновался.
— Куда теперь, сержант? — спросил Сэм, когда они тронулись.
— На Цепную улицу, — ответил Ваймс. Сзади них раздалось тревожное перешептывание.
— Это не правильно, — пробормотал Сэм.
— Мы будем играть по правилам, — сказал Ваймс. — Тебе нужно знать, для чего существуют правила, младший констебль. И не пялься на меня. На меня таращились мастера этого дела, а ты смотришь так, будто бы тебе срочно нужно в сортир.
— Да, хорошо, но все знают, что они пытают людей, — пробубнил Сэм.
— Правда? — переспросил Ваймс. — Тогда почему же никто ничего не предпринял?
— Потому что они пытают людей.
А, по крайней мере, я понимаю основы социальной динамики, подумал Ваймс.
Фургон грохотал по улицам. Рядом с Ваймсом воцарилась угрюмая тишина, но он прислушивался к шепоту за спиной. И несколько более громкий голос Рози Длань прошипел:
— Он не возьмет. Могу поспорить.
Через несколько секунд наконец заговорил мужчина, изрядно подвыпивший и определенно боящийся обмочиться:
— Э, сержант, мы… э… полагаем, пяти долларов, э, хватит?
— Не думаю, сэр, — отозвался Ваймс, следя за мокрой дорогой.
За этим последовало еще одно взволнованное перешептывание, и голос добавил:
— Э… у меня есть довольно-таки хорошее золотое кольцо.
— Рад этому, сэр. У каждого должно быть что-то хорошее. — Он похлопал карман, но серебряного портсигара не было, и охватившая его на мгновение злость пересилила отчаяние, а нахлынувшая тут же печаль была больше злости. Будущее было. Должно быть. Он помнил. Но оно существовало лишь в воспоминании и было хрупким, точно отражение на мыльном пузыре, и, наверное, так же легко могло лопнуть.
— Э… я мог бы, пожалуй, включить…
— Если вы попытаетесь снова предложить мне взятку, сэр, — предупредил Ваймс, когда они свернули на Цепную улицу, — я лично вас взгрею.