Церн открыл рот, чтобы снова зареветь.
— Я останусь, — торопливо вмешалась Эск. — Я не против. Это всего лишь матушка.
Гальта с явным облегчением перевел дыхание.
— Зажги свечи или что-нибудь еще. По-моему, именно так и полагается поступать. А потом…
Что-то заскреблось о подоконник. Приземлившаяся на него ворона, моргая, с подозрением рассматривала детей. Гальта заорал и швырнул в нее шапкой. Ворона, укоризненно каркая, улетела, и он закрыл окно.
— Я видел ее здесь раньше. Наверное, матушка ее подкармливает. Подкармливала, — поправился он. — В общем, мы вернемся и приведем подмогу — это быстро. Идем, Церн.
Они с грохотом скатились по темной лестнице. Эск проводила их и заперла дверь.
Солнце превратилось в алый шар, висящий над горами, и на небе уже загорелось несколько ранних звезд.
Эск побродила по кухне и наконец отыскала огрызок сальной свечи и огниво. После долгих усилий ей удалось зажечь свечу, и Эск поставила ее на стол, хотя на самом деле свеча не осветила кухню, а лишь наполнила ее тенями. Потом Эск уселась у холодного очага в матушкино кресло-качалку и стала ждать.
Время шло. Ничего не происходило.
Затем кто-то постучал в окно. Эск взяла почти догоревшую свечу и посмотрела в толстые мутные стекла.
На нее уставился желтый, круглый, как бусина, глаз.
Свеча замигала в лужице растопленного сала и погасла.
Эск застыла в полной неподвижности, не осмеливаясь даже дышать. Стук послышался снова. Потом он прекратился, и после непродолжительного затишья задребезжала щеколда на двери.
“Придет кто-нибудь страшный”, — сказали мальчишки.
Девочка на ощупь вернулась к качалке и чуть не упала, споткнувшись о нее. Подтащив кресло к порогу, она, как могла, подперла дверь. Щеколда в последний раз звякнула и умолкла.
Эск, прислушиваясь, ждала, пока у нее в ушах не зазвенело от тишины. Затем что-то тихо, но настойчиво забарабанило в маленькое окошко буфетной. Через некоторое время все смолкло, а мгновение спустя началось заново в спальне у нее над головой — тихий, скребущий звук, звук, который могут производить только когти.
Эск понимала, что должна проявить мужество, но в такую ночь мужества хватило только на то время, пока горела свеча. Девочка плотно зажмурилась и снова на ощупь двинулась к двери.
В очаге что-то глухо стукнуло — это упал большой кусок сажи, — и из дымохода до Эск донеслось отчаянное царапанье. Девочка отодвинула засов, распахнула дверь и стремглав выскочила в ночь.
Холод ножом резанул по лицу. От мороза на снегу образовалась корка наста. Эск было все равно куда бежать, но тихий ужас вселил в нее жгучую решимость добраться до этого “все равно куда” как можно скорее.