– Вы выбрали неудачное время для ссоры со мной, – сказал он с сожалением. – Вы могли безнаказанно оскорбить меня днем и даже ночью, если это ночь новолуния. Но сегодня… – Он покачал головой, и лучи, падавшие из его глазницы, запрыгали по лицам остолбеневших монахов.
Дилгус не понимал, почему всадник еще жив. Потом до него дошло, что шестеро головорезов парализованы светом, излучаемым миниатюрной луной.
– Кто же ты? – почти шепотом спросил один из них.
– Мое имя – не тайна, – с улыбкой сказал всадник. Он был спокоен и нетороплив. – В конце концов, это последнее, что ты узнаешь. Меня зовут Галсид. Я Мастер Светлой Стороны. Вам очень повезло, что вы не встретили кого-нибудь из Темной секты. Обычно они не снисходят до разговоров… А теперь отдайте мне то, что вам не принадлежит.
– Нет! – выдохнул шуремит, который отбросил в сторону шута: он попытался броситься на сектанта с кинжалом. Ему с трудом удалось сделать только один шаг, и то этот шаг напоминал движение человека, по колени увязшего в болоте.
– Тогда представление начинается, – проговорил Галсид и развел руки в стороны.
Дилгусу захотелось слиться с осенними листьями, поглубже закопаться в землю, стать корнями и высохшей травой – такой ужас он испытывал. Все дальнейшее было похоже на кошмарный сон.
Свет, истекавший из глазницы сектанта, казалось, стал осязаемым, как липкая фосфоресцирующая жидкость. Вскоре ею была затоплена вся поляна. Прекрасные белые цветы раскрывали свои лепестки навстречу льющемуся сиянию и плавали вокруг, как сказочные лодки, испуская сводящий с ума запах…
Шар в глазнице Галсида показался подглядывающему шуту Луной, сошедшей с орбиты. Она отделилась от головы «светлого» Мастера, оставив на своем месте черную дыру в черепе, и поплыла к окаменевшим людям. На ее полупрозрачной поверхности плясали темные тени демонов, заключенных внутри прозрачного шара. Свечение стало нестерпимым, но шут был не в силах закрыть глаза.
Дилгуса спасло только то, что он находился сбоку и не попал в конус прямого влияния лучей. Но даже вне его, горбун оказался подверженным безумным галлюцинациям.
Лес и люди исчезли. Исчез и сам Галсид. Не осталось даже холодного тела земли. Шут больше ничего не ощущал. Он только «видел» что-то ужасное, написанное на ветхом изменчивом полотне своего мозга. Настолько ужасное, что если бы его ногти были подлиннее, он разодрал бы себе горло…
Он оказался в мире без воздуха, где воплотились самые жуткие и безысходные из его кошмаров. Гораздо хуже физических страданий была паутина ужаса, будто сотканная из вырванных «нитей» его подсознания. Кроме того, здесь было невозможным бегство. Дилгус был заточен в темнице собственного «я», вывернутого наизнанку; и пребывал там, пока не кончилось время пытки…