– Вероятно, Алтынаеву попросту подбросили эту пошлятину, – сказал он, указывая на портсигар пальцем. – Подбросили с целью дискредитировать художественный вкус штаб-ротмистра. Внешне эта вещь имитирует старинную работу мастеров с планеты Мю-IV, но цена ей рубль в базарный день. Подобной пакостью забрасывают шпаков-туристов в тамошнем космопорту.
Штаб-ротмистру Алтынаеву сделалось неловко, и он попробовал перевести разговор на другую тему. Но князь, сидевший в молчании на оттоманке, неожиданно сказал:
– Этэт по’тсигал я пода’ил Алтынаеву, и купвен он не на Мю-IV, а на Земве, в го’оде Самавканде, в Ту’кестане. Я не виню по’учика в его ошибке. Он не быв в Ту’кестане, зато, ве’оятно, хо’ошо изучив бвошиные ’ынки на Мю-IV.
Спицын побелел и хрустнул костяшками пальцев.
– Я не был в Самарканде, но зато был в Чимкенте и хорошо знаю стиль туркестанских кустарей. Этот портсигар – с Мю-IV, сомнений быть не может.
Поручик Сенютович легонько пихнул его локтем в бок и жестом посоветовал замолчать. Но Спицына понесло:
– Некоторые из нас занимаются тем, что корчат из себя великосветских особ, – продолжал он, – некоторые настолько высокомерны, что поддерживают свое дутое реноме при помощи грошовых подарков и загадочного молчания! Некоторые…
– “Некото’ые” значит – я? – уточнил князь ледяным голосом.
– Да, вы!
– Тэк-с…
– Брось, что ты прицепился к нему? – сказал Спицыну Сенютович. – Ты смешон.
– Господа! – мучаясь скандалом, произнес хозяин квартиры.
– Ненавижу его! – воскликнул Спицын. – Может быть, я и смешон, но он – противен. Неестественен. Он гадок, как насекомое.
– Довольно! – Алтынаев хлопнул ладонью по столу. – Предлагаю вам обоим удалиться и выяснить отношения. Если князю нужен будет секундант, то я к его услугам.
– Благода’ю, – просюсюкал князь, слегка поклонился и вышел. Следом за ним вышли и Спицын с Сенютовичем. Сенютович скоро вернулся. Он взъерошил волосы на лбу и трагически произнес:
– Вот комиссия!
– Что, стреляются? – спросил Щеткин.
– Завтра, в пять утра. С шести шагов. Я – секундант Спицына, но, господа, провалиться мне на месте, если я знаю, в чем дело.
– Может быть, князь когда-то обидел поручика? – предположил я.
Все с сомнением покачали головами.
– Так бывает, – сказал ротмистр Кайгородов. – Живешь-живешь, и вдруг делает тебе кто-нибудь пакость, явную и совершенно бессмысленную. Или вдруг скажет что-нибудь такое, что ахнешь только. Спрашиваешь: за что, мил-человек? А он: “Да я тебя ненавижу” – и все… Почему? По какой причине? А он сам не знает.
Полковой врач Щеткин закурил из оклеветанного портсигара и резонерски изрек: