И в самом деле, когда Элиа открыла дверь, перед ней стоял отец Ордан. Старик опирался о посох и тяжело дышал. Девушка едва сдержалась, чтобы не высказать слуге божьему все, что думала по поводу несвоевременного визита. Он втянул ноздрями воздух и понимающе усмехнулся. Ой, мама, он же все понял, похоже… Или? Дорхот его разберет, этого доставучего святошу, все возможно, в молодости, похоже, сам немало девок перепортил.
– Здравствуй, дочь моя, – в голосе настоятеля искрилась ирония. – Натешилась?
– Здравствуйте, святой отец! – Элиа сделала книксен, все еще проклиная про себя проницательность даонирца. – Не понимаю, что вы имеете в виду.
– Да ты садись, дочь моя, в ногах правды нет. – Он прищурился, сам с явным облегчением опускаясь на табурет. – Все ты понимаешь. Посадить бы тебя на хлеб и воду за распутство, ну да пес с тобой, молода еще, глупа, никуда от природы не денешься. Думай только когда и с кем, а то подловят, что слаба на передок, мало не покажется. Нашу кухню ты знаешь.
– Знаю, святой отец. – Девушка покраснела, досадуя на себя – слишком соскучилась, нельзя было встречаться с Леком здесь. Слава Единому, что старый убийца не знает, с кем она встречалась, тогда бы точно срочно бежать пришлось.
– Давно хотел поговорить с тобой на одну интересную тему, дитя. – Взгляд отца Ордана был тяжелым, давящим. – Ты кое-чего так и не поняла, поэтому совершаешь много ошибок. Признаю, ты неплохо справляешься, но воспринимаешь работу слишком лично, слишком близко к сердцу, а этого быть не должно.
– Я не… – растерялась Элиа.
– Помолчи, да послушай лучше старого, опытного человека, – раздраженно проворчал настоятель. – Давно хотел тебе это сказать, да все как-то случая не выпадало. Я тебе, дитя, зла не желаю, что бы ты там по этому поводу ни думала. Глупишь ты, воспринимаешь объект, как человека, как врага. Так нельзя, пойми. Для тебя объект человеком быть не должен, это всего лишь помеха, требующая устранения. По почерку твоей работы видно, что ты ненавидишь и презираешь устраняемых. Это верный способ провалиться. Ум должен оставаться холодным и ясным, ненависть ослепляет, заставляет терять осторожность. Не ты первая такая. И все, не понявшие вышесказанного, обязательно гибнут. Раньше или позже, но гибнут.
– Но я ни разу не провалилась, святой отец! – возразила удивленная девушка.
– Да, ты обладаешь хорошими задатками, дитя, – вынужден был согласиться старик. – И ты удачлива. Но на удаче далеко не уедешь. Слишком рискуешь. Ну кто тебя просил за одну ночь работать двоих? Ты не подумала о том, что первого могут обнаружить и поднять переполох? Не подумала. А это случилось. Едва ушла ведь? Так?