Запнувшись об торчащий из земли корень, Лина едва не упала. Ей было плохо, тошнило, кружилась голова, перед глазами темнело, спина и ягодицы адски болели. По очень простой причине – позавчера она сдуру не выдержала, глядя как надсмотрщики издеваются над двумя девушками, прилюдно лапая их, и громко высказала все, что думала по этому поводу. От услышанного вертухаи настолько озверели, что плюнули на риск, подвесили «наглую сучку» обнаженной за руки на ближайшей ветке и от души отходили кнутами. До крови. Прекратили только, когда над плантацией сгустились тучи и подул сильный ветер, до бури дело доводить не стали. А потерявшую сознание девушку приказали оттащить в лагерь. По случаю, ближе всего к месту происшествия оказались Хорек с Кошаком, они и понесли Лину.
– Повезло, что мы орденской планете, – буркнул кто-то из близнецов, уложив ее на нары. – Можно сказать, погладили, а не избили. Дирмак рассказывал, что эти паскуды творят с рабами на обычных… Там бы мы все быстро окочурились…
Лине от этого было ничуть не легче, она тихо плакала от боли и унижения. Если это «погладили», то что же тогда настоящее избиение? Не дай Благие узнать на своей шкуре! Однако вскоре она уснула – данная лагерным врачом обезболивающая мазь сделала свое дело. Девушке позволили отлеживаться всего один день, этим утром ее заставили встать и доковылять до плантации. Ближе к полудню она почувствовала себя настолько плохо, что не была уверена уже ни в чем. Как бы не упасть прямо сейчас.
Старший надсмотрщик внимательно наблюдал за шатающейся девчонкой и вспоминал приказ магистра «не особо усердствовать». Если бы не это, сучка у него поплясала бы. Такой наглости у рабов Шон не встречал давно. Но делать нечего, допустить, чтобы она стала недееспособной, нельзя – господин не простит, а он хорошо умеет наказывать за неисполнение своих приказов. Лучше не рисковать, и так парни слишком увлеклись, едва успел их остановить – еще немного, и буря бы началась. Дня три, а то и четыре пришлось бы в лагере сиднем сидеть. А вскоре придут челноки за очередной партией листьев. Скривившись, он подошел к Лине.
– Отведи ее вон в ту рощу, – приказал Шон настороженно глядящему на него Хорьку, собиравшему листья рядом с девушкой. – Пусть отдохнет. А потом за работу, ленивый скот!
Молча поклонившись, парень забрал у шатающейся Лины мешок и повел ее к недалекой роще, где и усадил на мягкую траву под большим деревом.
– Ну как ты? – заботливо спросил он.
– Ничего, жива, – криво усмехнулась девушка. – Спина только болит. Комбинезон к ранам присох, будь он неладен…