Когда моя королева глядит в свой кубок, она не замечает ничего вокруг. В такие периоды лишь очень сильный хозяин колоды вроде парижского мастера парикмахерских дел Этейлы или английского поэта Йийтса может отослать ее к Заоблачным Вратам за полезными сведениями. А вот нашей Алисе это удается не всегда.
Нас же, королей, Королева Кубков просто игнорирует, как будто мы какие королишки.
Однажды, когда моя любимая смотрела в кубок восемь лет подряд, Король Мечей явился к ее трону просить прощения за все то, что… да практически за все! Но она даже бровью не повела. Взбешенный ее равнодушием Король Мечей отсек парчовый хвост ее плаща своим двуручным эспадоном.
Я же просто жду. Знаю, знаю – однажды Бог сжалится надо мной и над моей королевой и разрешит нам начать сначала.
Мы сразу узнаем о Его решении. Когда Алиса возьмется тасовать колоду, карта Королевы Кубков как бы случайно выскользнет, взмоет вверх, сделает невесомый пируэт в воздухе и, перевернувшись, втиснется в махонькую щель, где находится карта, на которой изображен ваш покорный слуга. Через мгновение мы с ней встретимся в физическом мире бумажной колоды лицом к лицу, а не лицо к рубашке, как обычно. А еще через мгновение в нашем призрачно-плоском мире сплетутся наши руки. Ударит трижды хрустальный колокол в священной роще Хозяйки. Обернутся, взглядами благословляя нас, Влюбленные, сомлевшие у Древа Познания. А миловидный юноша и прекрасная девушка с Двойки Кубков переглянутся так понимающе, снимут со своих голов розовый и лавровый венки – они подарят их нам – и заторопятся в путь, чтобы поскорее оделить нас медом бессмертия.
Тогда наступит дымчато-сизое, лазорево-золотое, сиреневое наше счастье.
Тем временем Тата, посетив смрадный тупик с мумифицировавшимся трупом добермана и погрустив в заброшенной комнате, увешанной плакатами по гражданской обороне (люди, похожие на манекенов, в деятельном ожидании «вспышки справа» и «вспышки слева»), выбралась в широкий подземный ход, пол которого был с фантасмагоричной добросовестностью устлан размокшим упаковочным картоном.
Как в подземелье попал картон, знал только пронырливый Паж Жезлов, но тогда интересоваться такой ерундой мне было недосуг, а теперь тем более. Идти по прелой бумажной квашне оказалось утомительно, то и дело Тата увязала в месиве по щиколотку. Пожалуй, если бы не чудовищная выносливость подростков, о которой молчат опытные физруки, дело могло бы кончиться по-настоящему плохо…
После получаса мучений Тате все-таки повезло выбраться в относительно чистый и сухой тоннель, который мирно следовал на север параллельно поверхности земли. Ничего забавного Тате в нем не встретилось. Казалось, с каким-то болезненным упорством законченного зануды тоннель наматывает метр за метром, ничем не впечатляя, ничего не суля.