Лесовоз выкатился из леса и теперь медленно направлялся к странному сооружению: высоченным воротам из металлических труб между двумя квадратными деревянными башнями, напоминавшими сторожевые вышки. В поле за башнями виднелись дома хутора, а когда лесовоз подъехал к воротам поближе, Таксон Тей сквозь мутное стекло и полуприкрытое жалюзи водительской кабины с трудом рассмотрел высокую ограду из крупноячеистой сетки, протянувшуюся от сторожевых башен вдоль кромки леса. Ограда была ровной, как струна, и психоматрица услужливо подсказала сравнение: такие же ровные, аккуратные, сливающиеся с пейзажем и не мозолящие глаза ограждения Таксон видел пятьдесят лет назад на берегу Теплого моря вокруг правительственных дач. Здесь ограда, похоже, опоясывала хутор.
В левой сторожевой башне открылась дверь, и оттуда вышел худой, длинный, как жердь, человек в такой же одежде, что и у водителя. Через плечо на ремне болтался маленький, словно игрушечный, автомат с коротким стволом. Водитель открыл жалюзи и что-то рявкнул. Скорее узнав водителя, чем услышав его из-за рева турбины, человек с автоматом приветственно махнул рукой и поспешно возвратился в башню.
Ворота распахнулись, и Таксон Тей перебрался к смотровой прорези у двери. Мимо проплыла бревенчатая стена, и на обратной стороне башни он увидел металлический щит с выгравированной надписью:
«Серебрянский питомник. Частное владение Сивера Юза».
Нет, не хутор огораживал забор.
Теперь лесовоз полз медленно, и Таксон Тей получил возможность наблюдать и сравнивать увиденное с данными психоматрицы. Солдатский хутор изменился. Словно время пошло вспять — в детство Таксона. Единственная улица, разделявшая около ста дворов почти поровну, сбросила гудронированный наст и вновь петляла широкой песчаной колеей. Дощатые заборы сменились плетеными из веток изгородями; крыши домов, крытые когда-то белой листовой черепицей, позеленели, замшились, металлические исчезли совсем — то здесь, то там дома покрывал толстый слой соломы. Кирпичные строения кое-где сохранились, но имели жалкий вид. В основном их сменили глиняные мазанки с маленькими окошечками — не больше одного-двух на стену.
Улица была пустынна. Только у одного плетня Таксон Тей увидел стоящую женщину и рядом с ней странную лысую корову — шерсть у нее росла только на загривке и на кончике хвоста. Корова тыкалась в грязный подол женщины, но та не обращала на нее внимания. Закутавшись в большой серый платок, она молча провожала взглядом лесовоз. По-мужски огромные руки в сине-черных буграх вздувшихся вен были судорожно сцеплены на груди.