Эти слова заставили Рогмана вспомнить. Вспомнить, как едва живой, насмерть замерзший, он дополз до вожделенных вершин Перевала Тьмы. Он увидел бездонное фиолетовое небо и маленький яркий голубой шарик в его зените…
– Бриан… – Голос Рогмана осип от возбуждения. – Три Мира, три солнца… Но где? Где грань между ними?
– Она сломана, – ответил воин. – Нечто подобное я в детстве слышал от сказителей, а потом видел своими глазами. Там была стена, не знаю, из какого материала, но границей нашей земли и владений зверозубых служит бесконечный желоб из непонятного материала, что тянется по земле! Там смешивается свет двух солнц, и природа там не поймешь какая! Что все это значит, сэр Рогман?!
– Я не знаю… Только догадываюсь… Скажи, а Мать Цветов знает старые легенды?
– Про Древних?
– Да… – Рогман вдруг усмехнулся. – У нас их называли Падшими Богами. Прямо в точку, не находишь?
Бриан промолчал, потрясенно уставившись на юношу.
– У тебя такие глаза… словно ты живешь уже не первую жизнь… – вдруг произнес он, смутился, отвел взгляд и встал. – Пойду поищу Мать Цветов, – словно оправдываясь, произнес он. – Думаю, что она помнит легенды о Древних.
Рогман долго смотрел вслед уходящему в глубь сада воину.
Почему-то его не покидало ощущение, что не все еще потеряно для этого Мира. Он не должен умереть окончательно. Где-то должен существовать выход.
В груди блайтера медленно зарождалась новая Мечта, постепенно заполняя собой пустоту в том месте, где раньше обитала его ненависть.
* * *
Послушать рассказ целительницы о старине им так и не пришлось.
Рогман все еще сидел на крыльце, в глубокой задумчивости ожидая возвращения Бриана, когда за живой оградой из аккуратно подстриженных кустов раздались встревоженные крики.
Кто-то несся по улице в сторону частокола, истошно крича:
– Зеленые! Зеленые на горизонте!
Рогман не сразу сообразил, в чем дело. Вскинув голову, он прислушивался к удаляющемуся крику, а улица поселка тем временем, словно по волшебству, наполнилась новыми звуками: бряцало оружие, слышались невнятная ругань мужчин, сдавленные вскрики женщин, где-то поблизости вдруг заплакал перепуганный ребенок…
Этот звук заставил Рогмана привстать, выглянув поверх кустов.
Улица пустела. Все, кто мог носить оружие, сломя голову неслись к частоколу, старые да малые прятались по домам, затворяли двери, и лишь любопытные, восторженные бусинки перепуганных детских глаз нет-нет, да и мелькали за полупрозрачными оконными занавесями.
О нем, естественно, напрочь забыли. Да и кто станет вспоминать про полуживого юношу, нашедшего приют в доме сельской знахарки? Бриан тоже при первых звуках тревоги наверняка перемахнул через живую изгородь и вместе с толпой метнулся к стенам.