Карабкаясь вверх, Рогман подумал, что наверняка эта самка не имеет к Ушастому никакого отношения, иначе тот не нежился бы в соседнем зале, перевернувшись кверху брюхом и требуя от блайтера новой ласки…
Гнездо располагалось как раз в том месте, где большая часть труб, изогнувшись, двумя параллельными полосами заворачивала к стене и исчезала в ней. Та, что рухнула, была чуть крупнее других, и ее колено поворачивало не к агрегату и Алтарю, а вниз. Бросив взгляд в том направлении, Рогман понял причину несчастья: труба лишилась своей опоры. Говорящий-С-Вещами использовал вертикальную стойку, одним концом уходящую в пол, как основу для своего конусообразного жилища, просто навалив в наклон к ней листы пластиковой облицовки со стен, которые сейчас горели, пузырились, плавились, испуская черный едкий дым…
– Сейчас, Ушастый… Сейчас… – Рогман с усилием подтянулся, закидывая свой вес на настил из параллельно проложенных труб. Конструкция угрожающе покачнулась, но устояла. Он свесился за ее край и потянулся к придавленному гнезду. Тень нетопыря мелькала подле самого лица, слышалось резкое хлопанье крыльев, и Рогман, свесившись вниз головой, внезапно понял, что тот отчаянно пытается отогнать дым от его лица и от гнезда.
Ухватившись руками за обрушившуюся трубу, он ощутил жар, но не отдернул ладоней, а, наоборот, крепче вцепился пальцами в обмотанную хрупкой фольгой поверхность. После нескольких попыток ему удалось приподнять обвалившееся колено и, раскачав, оттолкнуть его в сторону. Внизу буркнул дымом и взвихрился искрами пузырящийся костер расплавленной пластмассы, лицо обдало нестерпимым жаром, затрещали волосы, но дело было сделано – труба с грохотом обвалилась вниз, и Рогман увидел самку нетопыря. Она была жива, но, похоже, не могла двигаться, только ее осмысленный взгляд затравленно метался между свесившимся над гнездом блайтером и мечущимся под самым потолком Ушастым.
Настил из труб, на котором лежал Рогман, скрипел и постанывал под его весом. Тем не менее он еще немного подался вперед и запустил руки под теплое, обмякшее тело, почувствовав, как острые зубки кого-то из малышей тотчас впились в его палец.
Давясь удушливым дымом, он одного за другим извлек из гнезда пятерых птенцов и, за неимением лучшего, отправил их себе за пазуху. Малыши громко протестовали, но упавшая сверху крылатая тень тут же угомонила их протест. Рогман опять потянулся вниз и поднял из гнезда самку. Она закрыла глаза кожистыми веками и только вздрагивала от прикосновения человеческих рук.
Ничего, милая, потерпи, сейчас…