Полная луна взобралась выше. По двум лужицам протоплазмы периодически пробегала рябь, как будто вызванная пролетевшим ветерком, хотя воздух был абсолютно неподвижен. Несколько осмелевших жителей квартала вышли на улицу, когда окончилось буйство слонов, и увидели лишь обугленные останки, которые только смутно напоминали форму слона. Они были еще теплыми. Верховный жрец Самбара, конечно, сумел бы найти объяснение тому, как они здесь появились. По крайней мере, таково было мнение мужчины, который стоял в прахе верховного жреца, исследуя сгоревшего слона. Издалека еще был слышен дикий рев слонов, получивших ожоги и ранения.
Уже далеко за полночь Уэбли окончательно пришел в себя. Его первым ощущением был голод, за которым последовало беспокойное осознание того, что он потерял своего партнера.
Итак, они начали атаку против имперцев при помощи слонов, чтобы отвлечь врага, пока Форчун не окажется на своей машине времени в самой середине бань и внезапно не поразит их лазером. Но Империя ударила первой. Воспоминания Уэбли обрывались на вспышке и ощущении боли.
Его собственное исчезновение из схватки не обязательно означало, что миссия Форчуна провалилась. Уэбли мог быть вообще единственным пострадавшим.
В надежде на это он послал телепатический луч, но тут же остановился, обнаружив, каких усилий это от него потребовало. Он проанализировал свое состояние и обнаружил, что энергии в нем едва хватает только на то, чтобы остаться в живых. Но он снова послал пробный сигнал и обнаружил явный телепатический ответ с небольшого расстояния.
Ронел?
Другой симбионт все еще был без сознания, медленно самовосстанавливаясь. Поражения Ронел от огня были еще сильнее, чем у Уэбли, хотя тот был просто удивлен, что еще жив. Он попытался найти мысленный сигнал Ганнибала Форчуна, но усилие было слишком большим для него. При его нынешнем истощении он не сможет ничего сделать, даже если найдет своего партнера.
Он устало выстроил глаз и осмотрел окрестности. Идентифицировав погибшее животное как слона, он медленно подкатился к нему по пустынной улице, прижался к еще теплой плоти и начал есть.
Это, конечно, было не ксанти, но это была пища, а голод — не тетка. В полной тишине он пожирал органику, тонко распластавшись для лучшего впитывания живительных соков.
Наконец, приятно отяжелев, он укатился в сторону и посвятил следующие несколько минут перевариванию, чувствуя, как в миллионы его клеток вливается сила.
Теперь он снова чувствовал себя собой, хотя до нормального веса ему не хватало еще почти трех фунтов. На этот раз мысленная разведка почти не потребовала усилий. И он услышал диалог несчастных пленников: