Я хорошо относилась к нелепым существам, тем более что их судьба казалась мне трагичной: они ведь были нелепыми от рождения. Они рождались с этой смешной штукой между ног, которой так трогательно гордились, и были от этого еще нелепее.
Нелепые дети часто показывали мне этот предмет, и я всегда хохотала до слез, что их весьма удивляло.
Однажды я не сдержалась и сказала одному из них с искренним сочувствием:
– Бедняга!
– Почему? – недоуменно спросил он.
– Это, должно быть, неприятно.
– Нет, – заверил он.
– Не «нет», а «да», это сразу видно, если вас по нему стукнуть.
– Да, но так удобнее.
– Что?
– Мы писаем стоя.
– Ну и что?
– Так лучше.
– Ты думаешь?
– Чтобы писать в немецкие йогурты, нужно быть мальчиком.
Я призадумалась. Наверняка должно быть какое-то средство, чтобы доказать мое превосходство. И со временем мне еще представится такая возможность.
Элитой человечества были маленькие девочки. Человечество существовало ради них.
Женщины и нелепые существа были калеками. Их тела своей несуразностью вызывали смех.
Только маленькие девочки были совершенны. Ничего не торчало из их тел, ни причудливые отростки, ни смехотворные выпуклости. Они были чудесно сложены, их силуэт был гладким и обтекаемым.
Они не приносили материальной пользы, но были нужнее, чем кто-либо, ибо воплощали собой красоту – настоящую красоту, которой можно только наслаждаться, когда ничто не стесняет, а тело есть чистое счастье – с головы до ног. Надо быть маленькой девочкой, чтобы понять, какой роскошью может быть собственное тело.
Чем должно быть тело? Только источником удовольствия и радости.
Если тело начинает тяготить – все пропало.
У прилагательного «гладкий» почти нет синонимов. И неудивительно, ведь словарь счастья и удовольствия во всех языках беден.
Да будет позволено мне употребить слово «обтекаемость», дабы объяснить обделенным природой, что такое счастливое тело.
Платон считал тело помехой, тюрьмой, и я сто раз соглашусь с ним, но только не в отношении маленьких девочек. Если бы Платон мог побыть девочкой, он узнал бы, что тело – это, напротив, источник свободы, самый головокружительный трамплин для прыжка в наслаждение, это прыгалки души, это салочки идей, ловкость и быстрота, единственная отдушина для бедного мозга. Но Платон ни разу не вспомнил о маленьких девочках, их слишком мало в мире идей.
Конечно, не все маленькие девочки красивы. Но даже на некрасивых девочек приятно смотреть.
А когда девочка хорошенькая или красивая, величайший итальянский поэт посвящает ей все свое творчество, маститый английский логик теряет из-за нее голову, русский писатель бежит из страны, чтобы назвать ее именем опасный роман, и т. д. Потому что маленькие девочки сводят с ума.