На восемьдесят восьмом круге свет помутился у меня в глазах. Лица детей стали черными. Последний гигантский вентилятор остановился. Мои легкие взорвались от боли.
Я потеряла сознание.
Я пришла в себя дома, в постели. Мать спросила меня, что произошло.
– Ребята сказали, что ты бегала без остановки.
– Я упражнялась.
– Пообещай мне больше так не делать.
– Не могу.
– Почему?
Я не выдержала и все рассказала. Мне хотелось, чтобы хоть кто-нибудь знал о моем подвиге. Я согласна умереть от любви, но пусть об этом узнают.
Тогда мать начала объяснять, как устроен мир. Она сказала, что на свете встречаются очень злые люди, которые в то же время могут быть очень привлекательными. Что если я хочу, чтобы такой человек полюбил меня, то должна вести себя так же жестоко, как он.
– Ты должна вести себя с ней так, как она ведет себя с тобой.
– Но это невозможно. Она меня не любит.
– Стань такой, как она, и она тебя полюбит.
Эти слова не нашли отклика в моей душе. Мне казалось это нелепым: я не хотела, чтобы Елена стала похожей на меня. На что нужна любовь-зеркало? Однако я решила последовать маминым советам, просто ради эксперимента. Я рассудила, что человек, научивший меня завязывать шнурки, не может дать глупый совет.
К тому же подвернулся удобный случай проверить новый метод на практике.
Во время одной битвы союзники захватили в плен главу немецкой армии, некоего Вернера, которого нам до сих пор не удавалось поймать и который казался нам воплощением Зла.
Радости нашей не было предела. Теперь он у нас попляшет. Мы покажем ему, где раки зимуют.
Это означало, что мы сделаем с ним все, на что способны.
Генерала связали, как батон колбасы, и заткнули рот мокрой ватой (смоченной в секретном оружии, разумеется).
После двух часов интеллектуальной оргии, когда мы изощрялись в угрозах, Вернера затащили на верхушку пожарной лестницы и подвесили на четверть часа над пустотой на не слишком прочной веревке. По тому, как он извивался, было ясно, что у него чудовищно кружится голова.
Когда его втащили на площадку, он был весь синий.
Тогда его снова спустили вниз и подвергли классической пытке. Его на минуту окунули в секретное оружие, а потом над ним потрудились пятеро прекрасно накормленных блюющих.
Все это было хорошо, но мы так и не утолили жажду крови. Ничего больше не приходило нам в голову.
И я решила, что мой час настал.
– Подождите, – проговорила я таким торжественным голосом, что все стихли.
Я была самой младшей в армии, и на меня смотрели снисходительно. Но то, что я сделала, возвело меня в ранг самых свирепых бойцов.