Думаю: вот, значит, какова старуха, владеющая этим домом. Покинутые всеми, набирающие возраст, объевшиеся колес пожилые дамы, которые становятся все невидимее с каждой минутой старения, не должны носить чересчур много грима. Не должны выбираться на прогулки почесать горячую точку. Не должны потеть, отплясывая буги на вечеринках. Мое дыхание скапливается несвежим жаром под вуалями, под отсыревшими слоями шелка, сеточки и хлопкового жоржета; я поднимаю их первый раз за день, и во всех зеркалах смотрю на розовое отражение того, что осталось от моего лица.
Свет мой, зеркальце, скажи: кто на свете всех милее?
Злая царица была дурой, когда играла в белоснежкину игру. Существует возраст, после которого женщина должна переключиться на новый вид силы. Деньги, например. Или оружие.
"Я живу, как мне нравится", - говорю себе, - "И мне нравится, как я живу".
Говорю себе - "Я это заслужила".
"Все в точности так, как мне хотелось".
До встречи с Брэнди хотелось мне лишь одного: чтобы кто-нибудь спросил, что случилось с моим лицом.
- Птицы склевали его, - хотела бы я ответить.
Птицы склевали мое лицо.
Но никто не желал знать. А потом - никто, кроме Брэнди Элекзендер.
Только не надо думать, что вышло грандиозное стечение обстоятельств. Мы обязаны были встретиться. У нас столько общего. У нас все очень близко. К тому же, некоторые быстрее, некоторые медленнее - но в итоге все мы уродуемся. Многим женщинам знакомо ощущение того, как с каждым днем становишься все невидимей. Брэнди долгие месяцы проторчала в больнице, и я тоже, - а существует не так уж много больниц, где проводят крупные операции по косметологической хирургии.
Переключимся назад, на сестер милосердия. Им обязательно надо всех дергать, - этим монашкам, которые работают медсестрами. Одна сестра рассказывала мне о каком-то пациенте с другого этажа, очень милом и очаровательном. Он был адвокатом и умел показывать магические фокусы при помощи одних только рук и бумажной салфетки. В тот день медсестра была из монашек, которые носят медицинский вариант обычной церковной формы, и она рассказала тому адвокату обо мне все. Ее звали сестра Катерина. Она рассказала ему, что я мила и чиста, и заметила - как здорово было бы, если бы мы с ним встретились и безумно друг в друга влюбились.
Так и сказала.
На полпути вниз по переносице у нее очки в тонкой оправе, через которые она меня разглядывает: очки с вытянутыми квадратными линзами, как предметные стекла для микроскопа. Из-за мелких полопавшихся капилляров кончик носа у нее постоянно красного цвета. Она зовет это "розацея". Ее легче представить живущей в пряничном домике, чем в монастыре. Замужем за Санта-Клаусом вместо Господа Бога. Крахмальный передник, который она носит поверх одеяния, так сверкает белизной, что в первый приезд сюда, прямо с места большой автомобильной аварии, помню, от него отсвечивало каждое пятно моей крови.