- Что подарил? - спрашивает мама.
"Новую скатерть. Она очень милая".
Отец вздыхает и погружает нож в индейку.
- Сначала это была не скатерть, - говорит мама. - Нам с твоим отцом пришлось довольно серьезно отступиться от изначальной затеи.
Нож погружается снова и снова, и отец берется расчленять наш ужин.
Мама спрашивает:
- Слышала что-нибудь о покрывале для памятника жертвам СПИДа?
Переключимся на то, насколько я ненавижу моего братца в этот момент.
- Эту ткань я купила, потому что думала, что из нее выйдет хорошая полоса для Шейна, - рассказывает мама. - Но вот возникла у нас трудность с тем, что на ней вышить.
Дайте мне амнезию.
Вспышка!
Дайте мне новых родителей.
Вспышка!
- Твоя мать не хотела никому наступать на мозоль, - рассказывает папа. Он откручивает индюшачью ножку и начинает скоблить мясо на тарелку. - В голубых делах надо быть очень осторожным, потому что все у них чего-нибудь да значит на секретном коде. Ну, то есть нам не хотелось, чтобы люди не то подумали.
Мама наклоняется, чтобы зачерпнуть сладкого картофеля и положить мне в тарелку, со словами:
- Твой отец хотел черную кайму, но черный на фоне синего значил бы, что Шейна возбуждал секс в коже, ну, ты знаешь: рабство и дисциплина, садомазохизм, - рассказывает. - Эти полосы на самом деле как бы помогают ориентироваться оставшимся в живых.
- Чужие люди увидят нас и имя Шейна, - говорит папа. - Не хотелось бы, чтобы они не то подумали.
Все блюда начинают медленный обход по часовой стрелке вокруг стола. Фаршированное. Маслины. Клюквенный соус.
- Я хотела розовые уголки, но розовые уголки и так на всех полосах, - говорит мама. - Это нацистское обозначение гомосексуализма, - поясняет она. - Твой отец предложил черные уголки, но это означало бы, что Шейн был лесбиянкой. Напоминает женские лобковые волосы. Черный треугольник напоминает.
Отец говорит:
- Потом я захотел сделать зеленую кайму, но это, оказывается, значило бы, что Шейн был мужчиной-проституткой.
Мама говорит:
- Мы почти остановились на красной кайме, но это значило бы фистинг. Коричневая - значила бы скэт либо римминг, мы точно не выяснили.
- Желтый, - продолжает отец. - Значит водные забавы.
- Светлые оттенки синего, - говорит мама. - Значат только постоянный оральный секс.
- Однотонный белый цвет, - продолжает отец. - Значит анальный. Еще белый мог означать, что Шейна возбуждали мужчины в нижнем белье, - говорит. - Не помню, в каком именно.
Мать передает мне стеганый чехол с еще теплыми булочками внутри.
Похоже, всем придется сидеть и есть вокруг стола, по которому перед нами расстелен мертвый Шейн.