А фотограф просит:
- Девочки, вы не могли бы чуть-чуть привстать на цыпочки?
Эви продолжает:
- Большой баллон лака "Хэйр-Шелл" на тридцать две унции? Да ему, наверное, пол-лица снесло.
Мы обе встаем на цыпочки.
Отвечаю:
- Ну, не настолько все было плохо.
- Секундочку, - зовет арт-директор. - Нужно, чтобы ваши ноги были не так близко друг к другу, - потом командует:
- Шире, - потом:
- Еще чуть пошире, пожалуйста, - потом вручает нам большие хромированные инструменты.
Мой весит, наверное, фунтов пятнадцать.
- Это плотницкий молот, - говорит Эви. - И ты его неправильно держишь.
- Солнце, - просит Эви фотограф. - Ты не могла бы, пожалуйста, держать бензопилу чуть ближе ко рту?
Металл машин горячо нагрет солнцем, верх у каждой вмят под весом кучи лежащих сверху. Здесь машины со смятым передом, по которым видно, что живым из них не вышел никто. Машины со вдавленными в виде буквы Т бортами, в которых гибли целыми семьями. Машины, похожие на прицепы, у которых задние сиденья плотно вдавлены в приборную панель. Машины, не ведавшие ремней безопасности. Машины, не ведавшие воздушных мешков. Не ведавшие спасательной рамы. Не ведавшие санитаров. Здесь машины, развернувшиеся лепестками в месте взорвавшихся топливных баков.
- И что характерно, - замечает Эви. - Всю жизнь я работала для того, чтобы попасть в это самое место.
Арт-директор командует нам продолжать и прижаться к машинам грудью.
- Все время, пока росла, - продолжает Эви. - Я вроде бы считала, что быть женщиной не так... разочаровывает.
А я всегда хотела одного - быть единственным ребенком.
Фотограф говорит:
- Брависсимо.
Что до сестер Рей - это трое тощеньких белых мужчинок, которые днями торчат в одном номере Конгресс-Отеля, наряженные в нейлоновые комбинации с бретельками, спадающими то с одного, то с другого плеча, обутые в туфли на высоком каблуке; и курят сигареты. Китти Литтер, Софонда Питерс и веселенькая Вивьен Ва-Вэйн; их лица блестят от увлажнителей и яично-белых лицевых кремов, они слушают эдакую музыку "ча-ча-ча в три шага", которую кроме как в лифтах уже нигде не услышишь. Волосы сестер Рей, - их волосы коротко стрижены, гладко прилизаны лаком к голове и скручены, щетинятся заколками. Наверное, на заколки они натягивают парики, когда на улице не стоит лето. Большую часть времени им вообще неизвестно, какое сейчас время года. Шторы не подымаются никогда в жизни, а в автоматический чейнджер всегда заряжена где-то дюжина этих пластинок с ча-ча-ча. Вся мебель только в светлых тонах, большой четвероногий консольный стереопроигрыватель "Ар-Си-Эй". Из тех проигрывателей, в которых иголкой можно поле пахать, а огромный железный тонарм весит под два фунта.