И купила-то она только две пары туфель, несколько рождественских подарков… ну, хорошо, три пары туфель, но одна пара почти что тапочки. Они не считаются. Ну, свитер. Вся проблема, конечно, в свитере.
Она вытащила его. И снова попыталась закрыть чемодан. Застежки застыли на расстоянии нескольких дюймов друг от друга и дальше не двигались ни в какую.
Нет, определенно этот чемодан одержим дьяволом.
Так не пойдет. Кэтрин нашла пластиковую сумку для белья и переложила туда джинсы, костюм, папильотки, чулки и чертов громоздкий свитер. И вновь вернулась к чемодану.
На сей раз щелчок – и все на месте.
Никакого экзорциста не потребовалось.
Зазвонил гостиничный телефон, и портье сообщил, что к ней гость.
Как раз вовремя, с раздражением подумала она.
– Пусть войдет, – ответила Дэнс, и пять минут спустя Люси Рихтер уже сидела на маленькой кушетке в номере Кэтрин.
– Хотите чего-нибудь выпить?
– Нет, спасибо, я совсем ненадолго.
Кэтрин кивнула на маленький холодильник:
– Мини-бары придумал, несомненно, сам сатана. Ему же принадлежит изобретение шоколадных конфет и чипсов. Они мой самый главный смертный грех. Да, и к тому же сальса за десять долларов.
Люси, которой, судя по всему, никогда в жизни не приходилось считать калории и граммы жира, рассмеялась.
– Я слышала, его поймали, – перевела она разговор на другую тему. – Мне сообщил полицейский, охранявший мою квартиру. Подробностей я не знаю.
Кэтрин объяснила девушке ситуацию с Дунканом, рассказала ей о его невиновности и о коррупционном скандале в нью-йоркской полиции.
Люси удивленно покачала головой, услышав новости, затем оглядела маленькую комнату, сделала несколько замечаний по поводу гравюр на стенах и вида из окна. Главными составляющими пейзажа были копоть, снег и вентиляция.
– Я пришла, просто чтобы поблагодарить.
Нет, вовсе не поэтому, подумала Кэтрин, а вслух произнесла:
– Вам ни к чему меня благодарить. Это наша работа.
Она заметила, что Люси устроилась на кушетке поудобнее, откинувшись на спинку, расслабив плечи, но не опустив их. «Значит, – решила Дэнс, – меня ждет какое-то признание».
Она понимала, что лучше не нарушать молчание и позволить девушке самой дозреть.
– Вы занимаетесь психологическим консультированием? – спросила наконец Люси.
– Нет. Я всего лишь полицейский.
Кэтрин уже привыкла к тому, что многие подозреваемые в ходе допросов или после них начинают делиться с ней воспоминаниями о каких-то своих нравственных промахах, говорят о ненависти к родителям, ревности к братьям и сестрам, обмане супругов, о радостях, горестях и надеждах. Они рассчитывают получить совет и наставление. Но она не психоаналитик. Она полицейский, мать и эксперт по кинезике, и все три упомянутые роли требуют от нее хороших навыков в пренебрегаемом в наше время искусстве слушания.